Под каменным небом. В глубинах пещер. Том IV

— Здравствуй, здравствуй, джан, — затараторил первый, словно боясь, что ему не дадут высказаться. — Снова сидишь в палата? Ай, как нехорошо! За тобой пришли, гулять нада, дышать нада. Правда, Петров?

— Ваган! Нельзя же так болтать, без остановки. Лучше бы помолчал.

— Не могу молчать, не могу. У нас в Армении все шумит: воздух шумит, вода шумит, лес шумит, человек шумит, — такой мы народ. Разве плохо?

— Эх! Тебя не переговоришь... Так как, Владимир Васильевич? Присоединяетесь? Ноги болят? Жаль. Ну, не будем мешать... Идем, Ваган, «гулять нада, дышать нада»! — передразнивает Петров и выталкивает за дверь сопротивляющегося друга. Колесниченко улыбается.

«Напишу-ка ребятам письмо в Краснопещерскую, как мы условились. Ведь сегодня только разведка, настоящий штурм подземелий начнется через день. Письмо успеет».

Колесниченко медленно переходит комнату, подсаживается к столу и покрывает листок бумаги стройными, несколько косыми рядками слов:

«Дорогие ребята!

Вчера врач мне сказал: “Вы не должны волноваться. Забудьте на эти два месяца все, что связывало вас со школой, со всей прежней жизнью. Вам нужно переключить свои нервные центры на что-то новое, отдохнуть по-настоящему, капитально. В этом — залог успеха”.

Но как можно забыть свою школу, своих питомцев! Я все время вспоминаю о вас. И, нечего скрывать, горжусь вами, так как считаю этот подземный поход подлинным аттестатом туристской зрелости. Я радуюсь, что жажда знаний, любовь к приключениям и воля к победе ведут вас по правильному пути, что мои воспитанники не стали книгоедами, бумажными людьми, которых вполне устраивает тесный мирок, заключенный в переплет. Будьте такими и впредь — любя книгу, не создавайте из нее фетиша!

Боюсь одного: как бы ваша горячность не привела к печальным последствиям. Вот где пригодился бы ледок моей старости! Помните ли вы, что всякий туризм — это умелое сочетание смелости c осторожностью, причем первая не должна преобладать? Прочитали ли вы книги о крымской подземной фауне? В тайных лабораториях природы может встретиться всякое.

Когда-то, во время раскопок гробницы Тутанхамона в Египте, почти все исследователи найденных сокровищ умерли от неведомой болезни. Во многих газетах и журналах мира писали об этом под сенсационным заголовком «Месть фараона»... Позднее той же болезнью заболел один спелеолог, не имевший дела ни с одной мумией пирамид. Оказывается, в обоих случаях сыграл свою трагическую роль неведомый до того вирус «пещерной болезни», содержащийся в помете летучих мышей...

Не дает мне покоя и этот «Эн Бэ» с его загадочным планом. Я все больше склоняюсь к мысли, что зал «Осьминог» существует и путь к нему — через завал (может быть, искусственный) “Борисовской пещерки”. Но зачем этот человек стремился проникнуть любым путем в недра яйлы? Кто он такой?»

Тревожные минуты

Услышав сигнал тревоги, Боря скрывает волнение и, передавая веревку Лене, старается говорить спокойно:

— Становись на пост... Костя вызывает меня к себе... Если дерну один раз, значит, возвращаюсь, если два… Нет, два раза не будет! Жди.