Под игом чудовищ. Возмездие

– Да, ваше Величество! Перкинс, Амренридж! Адрес слышали? Проводите её Величество! И её людей. И не вздумайте топать и шуметь! Кстати, ваше Величество. Возможно, ваши люди захотят оставить коней здесь, при кордегардии – городок у нас маленький, и если лошади будут цокать копытами по брусчатке улиц, то перебудят всех от мала до велика! А до улицы ткачей всего-то двести шагов. И, кстати, частным жильцам Пинеас Фогг сдаёт внаём только второй этаж. А наверху есть и третий, где хранятся ткани и фурнитура. А в подвалах хранятся запасы вина и провизии. Дом большой.

– Благодарю ещё раз, сержант Дэхент. – она выделила это новое звание тоном, чтоб не осталось сомнений, что она не ошиблась, – За сообразительность. Лейтенант! – она повернулась уже к своим, – Всем спешиться. Дальше идём пешком! И – не шуметь!

Пока они шли, двигаясь действительно тихо и осторожно, леди Наина думала, что дом, конечно, мог бы показать и лейтенант Варгос, одетый сейчас в штатское, но незачем подставлять так этого ценного агента, давая стражникам Везгорца запомнить его лицо. Так что пусть лейтенант побудет там, сзади. С тремя сержантами гвардейцев.

До дома почтенного мастера раскроя и пошива действительно оказалось рукой подать – да оно и верно: весь Везгорец площадью не превышал квадратной мили! Рядовые руками указали на дом. Лейтенант указал людям позиции уже своей дланью, и три взвода плотной цепью окружили и фасад, и тыл строения, благо, проход на улицу, оказавшуюся сзади, имелся тут же: узкий тёмный кривой проулок, почти тупик. Но её Величество не успокоилось, пока не убедилось, что лучники отделения прикрытия забрались и на все соседние крыши, и цепь её людей не имеет брешей. И только после этого она велела взломать парадную дверь почтенного торговца.

Окованное сталью бревно, которое люди лейтенанта привезли аж из самого Клауда, справилось с могучей конструкцией в виде двери из двухдюймовых досок за два удара. Леди Наина не стала суетиться: подождала, пока внутрь вбегут тридцать человек первого взвода. Затем неторопливо вошла в чёрный проём. Внутри уже горел свет: какой-то расторопный рядовой уже обнаружил на хозяйской кухне огарок свечи, и зажёг и его, и лампу, принесённую с собой, и масляную коптилку. Её Величество, убедившись, что протестующий хозяин со всей своей челядью затолкан в одну из комнат, из-за двери которой всё ещё слышна возня и возмущённые возгласы, но на страже у которой стоят трое непреклонных и крепких парней из её гвардии, поднялась по лестнице с истёртыми и скрипучими ступенями на второй этаж. За тылы она не беспокоилась: слышала, как расторопный лейтенант Стокмен раздал указания, кому – в подвал, а кому – на третий этаж и чердак!

Дверь в комнату лорда Юркисса на втором оказалась уже взломана и открыта.

Внутри её и ожидал один из сержантов – она забыла, как его зовут! – и десять немного растерянных и явно боящихся наказания, солдат. Вот только лорда Юркисса внутри не оказалось. Сержант, посверкивая зрачками, молча указал на стол. Её Величество подошла. Вот она: записка, придавленная для верности большущей деревянной кружкой. Столь же пустой, как и комната: ни личных вещей, ни одежды.

Записка оказалась весьма лаконичной:

«Ваше Величество! Я оценил те усилия, что потрачены на мои поиски. И идентификацию. Однако к моему огромному сожалению вынужден признать: я ещё не готов к встрече с Вами! Поэтому отбываю, как обычно, во «мглу преданий»!

За это, и доставленные хлопоты, и приношу свои самые искренние извинения».

Леди Наина прокомментировала с чувством:

– Сволочь!

Сержант, явно записку уже прочитавший, криво усмехнулся, но ничего не сказал. Её Величество сказало всё сама:

– Наверняка он понял, что его документацию перлюстрировали. Нарушили, стало быть, ещё какие-то его хитрые сторожевые секреты. Жаль. – и, вошедшему лейтенанту Стокману, – Лейтенант! Отзывайте наших людей. Мы возвращаемся в Клауд.

Никаких сомнений, что снаряжать погоню, или искать, уже поздно, у меня нет.

«Да, то что тоненькая полоска бумаги, что приклеил к дверце, оказалась на месте, радовало. Но вот то, что завиток маленькой ниточки лежит не совсем так, как я его оставлял, уже сказало бы мне обо всём. Даже если б не было и отклеенного от входной двери и косяка волоса, и не оказалась чуть сдвинута от черты стопка исписанных листов в ящике.

Всё правильно: люди – не дураки, и о подозрительном бароне наверняка уже донесли, особенно, если нашлись бы спрашивающие, ещё и подкреплявшие свои вопросы полновесной наличностью в виде приятных золотых кружков. Так что не явилось для меня сюрпризом то, что меня, наконец, нашли. (Хотя слежки за собой, если честно, не почуял. Но это может говорить только об улучшившемся качестве работы сыскного отдела нашей доблестной тайной полиции!)