Под грифом «секретно» (СИ)

К тому, что кто попал туда, тому нормальной жизни уже не будет — там ломают не только слабых, наполняя душу злобой и ненавистью… но, всё же, я как был, так и остаюсь тем же самым обычным пареньком, которого забрали из семьи. Я лишь приспособился.

Он замолчал, видимо, ожидая моей реакции, которой так и не дождался, и продолжил:

Семёныч мне не даст житья, он хочет, чтобы мы враждовали друг с другом, беспредельщик здесь Ефимов, а не я, мне вся эта зоновская жизнь уже осточертела, мне здесь хорошо, и я просто хочу спокойно тут жить дальше, как и большинство из нас.

Там у меня в тумбочке заначка была…

Эта? — он протянул мне бутылку виски. — Тебе взял.

Мы выпили, а потом я спросил:

И чего ты мне всё это говорил, а не Рымову?

Он и слушать не станет. А ты нормальный пацан… и сейчас в авторитете…

Так что ты конкретно от меня хочешь?

Ты поддерживаешь меня, я поддерживаю тебя. Всё просто. И от Семёныча нужно избавляться.

Ну тут есть мысли… только пока сидеть надо тихо…

Скажешь тогда, как решишь.

Угу, так как ты хочешь, чтобы я тебя поддержал?

Сделаешь вид, что мы с тобой скорешились, на тебя залупаться не станут. Ефимов до сих пор считает, что я с Сыча его корешей подминать начал, хотя Сычу мой делёж не понравился.

С чего так вдруг на меня не станут?

Все видели, на что ты способен в бою, и в симуляциях ни разу не слился.

Тогда почему он тебя послушался в мой первый день?

Я ж говорю — беспредельщик он, у тебя стартовые жетоны были, а я добро дал. Он бы и так полез, а тут уж наверняка.

Мутный тип — однозначно понял я. Что он, что Ефимов. То, что у нас детей из благополучных семей забирают, чтобы за них детдома или приёмные семьи деньги получали — общеизвестный факт, что над заключёнными измываются как другие зеки, так и охрана — такой же факт, что люди, в большинстве своём, от туда выходят уже закоренелыми уголовниками — и это факт, но вот поверить в то, что их лидер весь из себя белый и пушистый, и такой же как и в детстве — уже сказки, похлеще баек и небылиц федеральных СМИ. Пусть он это рассказывает глупым девочкам, изнывающим по блатной романтике. Хотя если в этом и есть правда — у него всё же будет шанс доказать свои слова. Тем не менее его мотив абсолютно прозрачен — его шаткому положению сейчас нужна подпорка, так как из 17 уголовников в общем числе, его поддерживает около половины, и со мной, хоть я и не из их числа, был бы как минимум однозначный паритет. Если же его слова насчёт моего авторитета хотя бы на половину соответствуют действительности, то у него намечалось бы даже преимущество, и Ефимов бы не стал ничего предпринимать. Но это всё в теории.

Отделавшись от Терникова, я пошёл искать пропащего Юру. Всё ещё мрачный, я увидел Свету, лобызающуюся со своим ухажёром, чего мною ещё не было замечено:

Свет, ты уверена, что справишься с ним сама? А то он сильнее выглядит, могу его подержать. — участливо спросил я, сдерживая рвущуюся наружу ярость.

Благодарю, но у нас всё по обоюдному согласию. — ответила она холодно, отлипнув от него.

Чего же он тогда так дёргался, пытаясь вырваться?

Это от наслаждения, если ты понимаешь, о чём я… — язвительно ответила она.

Как же тогда его от отвращения колбасить будет?

Вот сейчас и проверим.

Слушай, чего пристал? Иди куда шёл. — вклинился в наш разговор этот смазливый урод.

А что будет сейчас? Ааа, ты опять к нему в рот без анестезии полезешь? — проигнорировав урода, спросил я Свету. — Поберегла бы парня, без анестезии и Чана Корриса бы кондрашка хватила.

Эй, хватит уже. — опять влез урод.

Как же ты меня бесишь! — патетично воскликнула Света.

Ещё не начинал, это была только разминка.

Слушай, оставь нас в покое! — снова подал голос урод.

Вообще-то крайне некультурно влезать в чужой разговор. — ответил я этому уроду. — Он вообще знает правила приличия? — спросил я уже Свету.

А ты знаешь, когда подходить во время, а когда нет?

Конечно, ты же сама прекрасно видишь, что я подошёл как раз в нужный момент.

Свали уже отсюда! — повысил урод голос.

А то что? Ты даже ударить меня не можешь, слабак.

Тут он меня толкнул в грудь. Интересно, что чувство опасности в этот момент молчало.

Как я и сказал. Слабак.

А вот когда он замахнулся кулаком, ощущение опасности заработало, и я, легко увернувшись, ударил в ответ. После чего он продолжал безуспешные попытки по мне попасть, в то время, как сам постоянно пропускал мои удары. Драться с ним было неинтересно и скучно, хотя и безумно приятно — я его прилюдно унижал, растягивая бой и давая всем вокруг понять, насколько он жалок. Особенно отрадно было, уже сидя на нём, превращать его холёную рожу в фарш. Я даже так увлёкся, что не обратил внимание на сигналы «ощущения опасности», и меня кто-то крепко схватил удушающим сзади, и держал, пока я не потерял сознание. В себя я пришёл уже в яме, а надо мной стоял Рымов:

Располагайся. — сказал он мне, увидев, что я открыл глаза. — И чувствуй здесь себя как дома. На сутки.

Не смогу, здесь нет моего плюшевого медвежонка.