Под гипнозом (ЛП)

Тепло внутри помещения придало моим замерзшим конечностям ощущение приятной истомы. Сжимая пальцы, чтобы они скорее согрелись, я подошла к стойке консьержа.

- Привет , - сказала я. - Боюсь, я не сделала бронь, но...

- Леди Оливия, - он поздоровался так громко и раболепно, что человек рядом обернулся посмотреть. - Ну конечно, у нас есть для вас столик.

Он подозвал проходившего мимо официанта, который сопроводил меня во впечатляюще роскошный Палм Корт (ресторан отеля Rits London - прим. переводчика) с его закругленными зеркалами на стенах, трельяжами и мраморными колоннами, в абрикосовой и кремовой палитре. Он подвел меня к столику, слева от искусно созданного позолоченного центрального фонтана - на самом деле, любимый столик Иваны. С чрезмерной улыбкой и лёгким движением запястья, он убрал табличку, гласившую ЗАБРОНИРОВАНО, со стола, отодвинул стул с овальной спинкой и усадил меня на него.

Несколько знакомых мне людей кивнули и помахали мне руками. Я ответила им тем же и заказала чай. Это было наименьшим, что я могла сделать после того, как они отдали мне чужой столик. Чай был подан в серебряном чайничке с серебряным ситечком. Я отхлебнула чай, ощущая как обжигающий напиток вливается в моё тело. Я планировала оставаться под величественным потолком, слушая игру квартета, пока окончательно не согреюсь. Лорд Мерриуэзер и его жена остановились у моего столика.

- Привет, дорогая. Ты здесь одна? - спросил он, тяжело опираясь на свою трость.

- Да, вот решила себя побаловать, - сказала я, глядя на них с улыбкой. Они в ответ мне тепло улыбнулись.

- Как Вомбат (роющее норы, травоядное, сумчатое животное, внешне напоминающее медведя. - прим. переводчика) и Поппет? - спросила леди Мерриуэзер.

- Они в порядке, - ответила я.

Вомбат и Поппет - прозвища моего отца и Иваны. В нашем кругу у нас у всех имелись инфантильные прозвища. Мы все были Вау-Bау (как гав-гав), Куки (печенька), Пип (зернышко) или Сквик (пискля), или просто что-то глупое. Всё это было взято из детства и бережно хранилось до старости.

Так отец был Вомбат, потому что его звали Уильям и, когда его в детстве свозили в Австралию, он стал называть себя Вилли Вомбат. Ивана была Поппет (крошка). Она не родилась леди, а встретила моего отца, когда была сиделкой моей мамы. И это было для него её прозвищем. Поэтому, когда он на ней женился после смерти мамы, все стремясь угодить ему, быстренько это прозвище переняли.

Эта незрелость, как правило служит двум целям. Во-первых, не каждый объявит вас чужаком в своем кругу. На самом же деле, использование настоящего, другого первого имени означало бы отсутствие интимности. Указание на то, что вы встретились после того как были детьми, растворяется, и исходя из этого вы принадлежите к разным кругам. Вторая, и гораздо более важная цель означает, что аутсайдер никогда не станет частью определенного круга.

- Я позвоню ей в выходные, - сказала леди Мерриуэзер.

- Она будет в восторге, Лилибет, - поскольку не могла произнести Элизабет, когда была ребенком.

После того, как они убрались, я съела канапе из копчёного лосося, огурца и курицы на серебряных шпажках. Они были очень вкусными. Я была голодна. Действительно голодна. Затем я набросилась на теплые, мягкие булочки, которые щедро намазала нежнейшим кремом и джемом. За ними последовало розовое миндальное печенье, и в конце немножко греховно сладкого шоколадного слоеного торта.

Когда я уже больше не смогла съесть ни крошки, я была готова. Я точно знала, что хотела и меня никто не остановит. Неблагонадежного, опозоренного, ужасно несчастного, с шелковистыми волосами доктора Кейна.

Глава 17

Если вы хотите поразить мужчину в грудь — цельтесь в его пах.

- Бэт Мастерсон.

Марлоу

Берилл только что ушла, а я сидел, глядя в стакан с виски, когда вдруг открылась входная дверь. Я поднял взгляд — и вот она, прекрасная богиня.

Мгновение мы просто пристально смотрели друг на друга. Я вздрогнул и из-за своего волнения, и из-за её странного блеска в глазах.

— Как вы сюда попали?

Она пожала плечами.

— Берилл. Надеюсь, вы не против. Мне бы не хотелось, чтобы у неё были неприятности.

“Что ты здесь делаешь?” хотел я спросить, но не смог. Весь мир растворился в никуда. Здесь были только я, она и этот кабинет, и мы висели на волоске, на краю Вселенной. Я уставился на неё, как будто находился во сне.

Она двигалась ко мне не спеша и извилисто: каждый шаг был как движение танца семи покрывал. Развязав пояс мехового пальто, она небрежным движением подвигала плечами. Оно сползло, упав на пол с мягким стуком.

Под ним на ней было надето простое чёрное платье. Её руки двинулись к затылку. Я услышал звук растегивающейся молнии. Она взялась за ткань платья на плечах, приподняла и позволила ему лужицей упасть вокруг её ног.