Под чужим солнцем

Я ненавидел, когда он принимался меня учить. Только идиоты могут день за днем ходить в одно и то же место, ни слова не понимая! Я все-таки слишком умен, чтобы соглашаться на подобное унижение, так что я постепенно стал прогуливать те уроки, на которых у меня не было ни малейшего шанса. И пусть Бирте сообщает об этом моему папе, сколько ей будет угодно, все равно никакого результата от этого не будет.

– Ну, ты же школу не закончил, и посмотри, как хорошо все у тебя сложилось.

– Sahbi, – сказал Реза. – У меня все хорошо не потому, что я прогуливал школу, а вопреки этому.

– Может, и у меня все будет хорошо вопреки! – обиженно ответил я.

– Чтобы открыть свой спортзал, нужно знать математику, уметь считать деньги. – Он улыбнулся, бросаясь в меня картошкой фри. – Если тебе удастся избежать всего того дерьма, через которое прошел я, если ты начнешь работать, как только тебе исполнится восемнадцать, к тридцати станешь миллионером.

– Отстань, я стану миллионером к двадцати пяти и куплю себе самый крутой дом. А мой спортзал будет в два раза круче твоего. А тебя я возьму на работу уборщиком, когда ты разоришься.

– О, спасибо! – засмеялся Реза. – Но правда, держись подальше от тех, кто тянет тебя в грязь.

Я съел последний кусочек гамбургера и слизнул соус с пальцев. Я понимал, о ком он говорит. Пару дней назад Джексон снова приходил в зал. Мы немного поговорили, а потом Реза сказал, что мне нужно опасаться Джексона. Я спросил почему, но он не ответил. Просто сказал, что Джексон плохой человек.

Я был не настолько тупым, чтобы не понимать, что Джексон занимается незаконными делами. Может быть, он хотел продавать стероиды клиентам Резы, а Реза был против и все такое. У него и самого были проблемы с законом в юности, он угонял машины и даже сидел в тюрьме.

– Джексон всегда хорошо ко мне относился, – сказал я.

– Поверь мне, не нужно влезать в дела Джексона. Угодить в тюрьму совершенно не круто, это ломает всю жизнь.

Я пожал плечами. Просто подумал, что от того, что мы с Джексоном дружим, мне совершенно необязательно становиться преступником.

– Серьезно, sahbi, – сказал Реза самым низким голосом взрослого. – Держись подальше от таких, как он.

Через пару недель я был в Мёллане, и туда заявился Джексон. Было начало марта, промерзшая земля блестела под светом из ресторанов. Вообще-то я направлялся домой, но он пригласил меня в Babas. За столом было восемь или девять человек, и персонал сразу же подал кебаб-пиццу, хотя мы даже не успели сделать заказ. Чуть позже подошли двое парней постарше и сели с нами. Раньше я никогда их не видел, но заметил, что Джексон занервничал. У него забегали глаза, и он все время поглаживал себя по голому черепу, словно от тика. Я немного поговорил с Аднаном, которого знал по школе, и уставился на некоторые оставшиеся от Рождества украшения. Мне не хотелось, чтобы все поняли, что я новичок, не хотелось слишком пристально всех разглядывать.

Взрослые парни посидели несколько минут и, уходя, пожали Джексону руку. Как только они исчезли, атмосфера сразу же изменилась. У Джексона было прекрасное настроение, он угощал всех пивом. Даже меня, хотя Джексон велел мне прятать бутылку под стол, если зайдут полицейские. Я не был уверен в том, что он шутит, но быстро проглотил терпкий напиток, от которого пахло дрожжами, а во рту все опухло.

У Джексона зазвонил телефон. Он ответил на языке, который я не узнал, сказал что-то короткое, а потом встал.

– Пора.

Все встали и вышли в ночь. При каждом выдохе в холодном воздухе появлялось облачко пара, я весь сжался. Я хотел пойти домой, но Джексон заметил это и кивнул мне.

– Куда это ты?

– Домой, – сказал я. – Завтра в школу.

Джексон расхохотался, словно я сказал что-то невероятно смешное. А потом его лицо стало серьезным.

– Ты идешь с нами, – сказал он и пошел вперед.

Я колебался, не зная, что мне делать. С одной стороны, мне хотелось уйти, а с другой – мне было лестно внимание Джексона, и когда остальные пошли, я последовал за ними.

Мы направились на север и дошли до центра кладбища Святого Павла. Оно было закрыто, но перелезть через черный забор труда не составляло.

Ночь здесь была еще плотнее. Я не был на кладбище с похорон мамы, и было странно бродить здесь среди могил, думая о том, что тут повсюду мертвецы.

Вся земля была покрыта ковром из пожухших листьев, побуревших и окоченевших от заморозков последних дней. Листья хрустели у нас под ногами – жуткий звук, от которого становилось еще страшнее.

Я посмотрел наверх на голые ветки деревьев, увидел, как их очертания проступили на свинцово-сером небе. Засунул застывшие от холода пальцы поглубже в карманы и понадеялся на то, что все это не займет слишком много времени.

Мы остановились перед небольшим строением – часовней. Джексон и еще двое парней велели нам ждать здесь, а сами зашли за угол. Я весь сжался и натянул ворот куртки на нос, чтобы сохранить тепло, хотя холодный воздух пронизывал меня насквозь. Остальные беспокойно вертелись. Я спросил Аднана, знает ли он, чего именно мы ждем, но тот только покачал головой.