Под чужим именем

О'Брайен отнес ее домой прямо в спальню. Горничным он приказал приготовить чаю, уверив, что все остальное сделает сам. О'Брайен снял с нее мокрую одежду и вытер ей тело и волосы большим полотенцем. Элизабет не хотела, чтобы он видел ее полностью обнаженной. С каждым днем ее фигура становилась все более смешной и неуклюжей. Но О'Брайен, кажется, не обращал на это внимания. Он помог Элизабет надеть ночную сорочку и уложил ее в постель. Измученная Элизабет почти засыпала. Она едва приоткрыла слипающиеся глаза.

— Не уходи, — прошептала она, — я хочу поговорить… сказать тебе…

— Тс-с. — О'Брайен погладил ее по голове. — Молчи, тебе нужно отдохнуть. Потом расскажешь.

Элизабет обессиленно замотала головой.

— Я должна тебе сказать… это важно, О'Брайен… Пэдди…

Он снова погладил ее и поцеловал в лоб.

— Спи, Лиз. — Он сел на краешек кровати. — Я не уйду, пока ты не заснешь.

Элизабет с усилием открыла глаза.

— Оставайся, я имею в виду, ложись рядом. Останься со мной на ночь.

О'Брайен отвернулся, и к горлу Элизабет подступил комок. Она была ему неприятна. Он был прав, когда говорил, что он не из тех, кто женится.

Зачем ему толстая беременная жена с частыми перепадами настроения? Ему нужны стройные веселые девушки, не отягощенные вечно кричащими младенцами.

— Мне кажется, будет лучше, если я останусь в своей комнате, — ответил он тихо.

Элизабет хотелось заплакать, но даже на это у нее не было сил. Она ничего не ответила. Она не сказала ему, что любит его. Было уже слишком поздно: он ее не любит. Элизабет повернулась к нему спиной. Она лежала в полудреме, но сон все не шел к ней. Наконец О'Брайен встал и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. По щекам Элизабет побежали слезы.

О'Брайен закончил свои каждодневные дела, убедился, что Элизабет еще спит, и отправился в «Свиное ухо». Прокуренный общий зал, полный криков и запахов, был единственным местом, где О'Брайен в последнее время мог спокойно собраться с мыслями. Он заказал чай. Служанка посмеялась, но чай все же принесла. О'Брайен сидел в углу и размышлял. Сегодняшнее происшествие чуть не обернулось трагедией, и в этом О'Брайен отчасти винил себя. Он пообещал Элизабет докопаться до причин смерти ее мужа, но вот уже скоро год, как он работает на заводе, а ничего еще не узнал. Он подвел ее не только в этом. Разве он не обещал Элизабет приложить все усилия, чтобы их брак удался? Пока что ничего у него не получилось, и подтверждением тому служит глупая драка, которую он устроил на званом вечере. О'Брайен знал, что причиняет ей боль, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому и на сегодняшнюю просьбу Элизабет он ответил отказом. Она вряд ли понимала, что говорила, едва ли отдавала себе отчет в своих желаниях, потрясенная случившимся.

Элизабет выжила чудом. О'Брайен прекрасно это понимал. Чудом она не отведала отравленного пирога Клер. Нужно поскорее выяснить, кто стоит за всеми этими происшествиями на заводе Лоуренса, потому что в следующий раз чуда может не произойти.

Уложив Элизабет в постель, О'Брайен отправился осмотреть поручни на мельнице. Он не стал бы утверждать с полной уверенностью, но у него зародилось подозрение, что кто-то специально вытащил из перекладин несколько гвоздей.

О'Брайен стукнул кулаком по столу. Порой ему казалось, что он заблудился в темноте, и с минуты на минуту должно произойти что-то ужасное. Он боялся не за себя, его жизнь мало что значит, О'Брайен боялся за Элизабет, за ребенка, которого она носила.

Тут О'Брайен заметил остановившуюся рядом с его столиком женщину.

— Привет, Пэдди, — сказала рыжая служанка. — Давно тебя не видела. Говорят, ты заходил сюда пару раз сыграть в кости, но я тебя пропустила.

— А ты что поделываешь? Слышал, ты больше здесь не работаешь?

— Заболела. Не могла носить подносы, так меня тошнило.

— Что-нибудь серьезное? — Между ними никогда не было серьезной привязанности, но О'Брайен спрашивал с искренним сочувствием.

Из глаз девушки вдруг потекли слезы, и О'Брайен заставил ее сесть на скамейку напротив.

— Что случилось? Ты серьезно заболела?

— Куда уж серьезней, Пэдди. У меня будет ребенок.

— Что?

— Я беременна, — захныкала Рыжая. О'Брайен тяжело вздохнул. Не хватало только еще одной беременной женщины. Вдруг ему пришла в голову ужасная мысль:

— Не от меня?

— Нет-нет. — Она замотала головой, ее слезы перешли в икоту. — Всего несколько месяцев, но мне все время так плохо, и я боюсь, дома скоро узнают, что в таверне я торговала не только элем.

О'Брайен чуть не рассмеялся. Но, заметив, что девушка вновь готова заплакать, погладил ее по руке.

— Ну, ну, не реви. А то я не смогу тебе помочь.

— Как ты можешь мне помочь? Мне нужен муж, а у тебя уже есть жена. Моя сестра пришла домой с пузом, и ма и па просто выгнали ее на улицу, так что мы больше ее не видели.

— А кто отец ребенка?

— Его зовут Джин, он офицер. Подлец обещал на мне жениться, но, оказывается, у него есть жена и дети.

— Если я найду тебе хорошего честного человека, ты выйдешь за него замуж?

— Ни один честный человек не женится на мне, узнав, что я беременна.