Под чужим именем

— Черт бы тебя побрал, О'Брайен! — пробормотала она. — Надеюсь, это охладит твой пыл!

С этими словами Элизабет опрокинула ледяную воду на обоих драчунов, которые к тому времени вновь оказались на полу. Под хохот гостей О'Брайен и Чарли поднялись на ноги, мокрые и ошарашенные.

— Теперь, когда мне удалось удостоиться вашего внимания, джентльмены, — едко сказала Элизабет, — я попросила бы вас избавить мою гостиную от дальнейших разрушений. Могу я поговорить с вами, сэр? — обратилась она к О'Брайену.

— Як вашим услугам, дорогая, — ответил О'Брайен с безупречной вежливостью.

Его косичка растрепалась, один рукав камзола был оторван, нижняя губа разбита. Гости расступились перед ними, пропустив на крыльцо. В первую минуту Элизабет не могла произнести ни слова. Она была не просто рассержена, она чувствовала себя опозоренной. Ей было больно, что О'Брайен мог так с ней поступить. Элизабет глубоко вдохнула теплый ночной воздух, напоенный запахом цветов и свежевскопанной земли. Вдоль подъездной дорожки горели факелы, над которыми роились насекомые.

— Ну? — наконец произнесла Элизабет.

— Он начал первый, — ответил О'Брайен зло.

— Господи, ты говоришь, как школьник.

— Я не могу позволить ему говорить такие вещи о моей семье.

— Ты же знаешь, Чарли — дурак и пьяница, ты сам мне это говорил. Какое имеет значение, что он думает? Почему тебе неважно, что подумаю я? — В ее голосе звучала обида.

О'Брайен отвернулся и стал ковырять ступеньку носком башмака.

— Нам следовало знать, что ничего не получится, — сказал он. — Я должен был это предвидеть.

— Ах вот, значит, как! — всплеснула руками Элизабет.

— Я не могу жить так, как ты хочешь, Лиз. — Он смахнул волосы со лба и посмотрел ей прямо в глаза. — Я говорил тебе это и раньше: я никогда не стану тем, кем ты хочешь меня видеть.

О'Брайен был так печален, что Элизабет захотелось вдруг обнять его, проявить терпимость и нежность.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она холодно.

— Все ты прекрасно понимаешь! Какие мы были глупцы, если думали, будто сможем ужиться вдвоем. Мы, как два быка на одной поляне, все время бьемся лбами.

— Все не так плохо, как ты думаешь. На некоторых вечерах не только дерутся, но и вообще занимаются Бог знает чем. Так что ты ошибаешься.

— Ты права, я совершил ошибку, — ответил О'Брайен и повернулся, готовый уйти.

Слабая попытка Элизабет шуткой разрядить обстановку явно не удалась.

— Куда ты?

— Я зайду с черного хода и отправлюсь наверх. Хватит с меня праздников на сегодня. Попрощайся от моего имени с гостями.

Его тон испугал Элизабет настолько, что она совсем забыла о своем гневе.

— Не ложись спать без меня. Я думаю, все скоро разойдутся, — попросила она.

— По-моему, будет лучше для нас обоих, если я перееду… — О'Брайен говорил, не глядя в ее сторону. — Перееду в другую комнату.

Элизабет захотела возразить. Она вовсе не желала спать одна, без него. Но его ровный тон выводил Элизабет из себя. Если О'Брайен не хочет больше спать с нею, не будет же она навязываться.

— Прекрасно, — ответила Элизабет. О'Брайен помедлил минуту и, так и не взглянув на нее, скрылся за углом дома. Элизабет осталась одна в темноте и изо всех сил сдерживала слезы. Ей казалось, что О'Брайен предал ее. Но все же Элизабет овладела собой. Она заставила себя улыбнуться и вернулась к гостям.

27

Элизабет стояла, опершись о поручень, и смотрела на мощную струю воды, которая приводила в движение мельничное колесо. Это величественное зрелище никогда не переставало восхищать ее. Иногда Элизабет мерещилось, что ее увлекает такой же безудержный поток воды и несет в неизвестном направлении.

Прошло уже больше двух недель с того памятного званого вечера, а О'Брайен по-прежнему отказывался вернуться в их общую спальню. Элизабет перепробовала все: крики, уговоры, пыталась пробудить в нем чувство вины. Все тщетно, он вбил себе в голову, что их брак не удался, и тут ничего нельзя было поделать. Элизабет лишь теперь поняла: во многом она была виновата сама. Она бы с удовольствием взяла назад иные свои слова и поступки. Ее терзало раскаяние. Элизабет и не представляла, что О'Брайен чувствовал себя настолько несчастным из-за нее. Может быть, он прав и они не предназначены друг для друга?

Чем ближе подходил срок родов, тем страшнее ей становилось. Элизабет боялась не физической боли. Нет, она опасалась, что у нее не хватит сил в одиночку дать ребенку, который так резво шевелился в ее чреве, необходимые ему любовь и заботу. Для этого Элизабет был нужен О'Брайен. Она, которая так долго боролась за свою независимость, теперь нуждалась в нем.

Элизабет услышала позади голос О'Брайена, отдававшего распоряжения кому-то из рабочих, и машинально поправила волосы. Им, по крайней мере, удалось сохранить хорошие отношения. О'Брайен охотно разговаривал с Элизабет, если беседа шла о делах завода. Их общее дело, завод, сближало их.

О'Брайен подошел и оперся о поручни рядом с ней.

— Сегодня мы привезли муку, сахар и специи для лавки.