Под чужим флагом

В этот день матросы катались как сыр в масле, по выражению Неда: в дополнение к прочим роскошным блюдам им выдали еще и пудинг — угощение, которым они лакомились прежде только по воскресеньям. На Билла смотрели как на хитроумнейшего благодетеля рода человеческого; радость и веселье царили в кубрике, а ночью крышка люка была поднята, и пленника попотчевали отложенной для него порцией. Благодарности он, впрочем, не выразил, вместо этого он задал скучный и неуместный вопрос: что с ним будет, когда плавание кончится.

— Мы тайком переправим тебя на берег, не бойся, — сказал Билл. — Никто из нас не собирается оставаться на этом старом корыте. А тебя я возьму с собой на какой-нибудь другой корабль… Что ты сказал?

— Ничего, — солгал Томми.

Каковы же были гнев и растерянность команды, когда на следующий день капитан снова вернул их на прежнюю диету. Вновь выдали старую солонину, и прекратились роскошные поставки с кормы. Билл разделил судьбу всех вождей, дела которых пошли плохо, и из кумира своих сотоварищей превратился в мишень для их насмешек.

— Вот что вышло из твоей замечательной мысли, — презрительно проворчал за ужином старый Нед, с треском разгрыз сухарь и бросил обломки в свой котелок с чаем.

— Да, ты не так умен, как о себе думаешь, Билл! — заявил кок с видом первооткрывателя.

— И бедный мальчишка ни за что ни про что сидит взаперти в темном трюме, — сказал Симпсон с запоздалым сожалением. — И коку приходится работать за него.

— Я не собираюсь сдаваться, — мрачно сказал Билл. — Старик вчера здорово перепугался. Нужно устроить еще одно самоубийство, и все будет в порядке.

— Пусть Томми еще раз утопится, — легкомысленно предложил кок, и все расхохотались.

— Двоих за одно плавание старику хватит выше головы, — продолжал Билл, неблагосклонно взглянув на дерзкого кока. — Ну, кто у нас пойдет следующим?

— Мы и так уже доигрались, — сказал Симпсон, пожимая плечами. — Не зарывайся, Билл.

— А я и не зарываюсь, — возразил Билл. — Я не желаю сдаваться, вот и все. Тот, кто пойдет вниз, будет жить без забот, приятно и легко. Будет спать весь день, если захочет, и вообще ничего не делать. Вот у тебя, Нед, за последнее время очень усталый вид.

— О? — холодно произнес старик.

— Ну ладно, побыстрей разбирайтесь между собой, — сказал Билл беззаботным тоном. — По мне, все равно, кто из вас пойдет.

— Хо! А как насчёт тебя самого? — удивился Симпсон.

— Меня? — возмущенно спросил Билл. — Да ведь мне нужно оставаться здесь и все устраивать!

— Ничего, мы здесь останемся и все сделаем за тебя, — насмешливо сказал Симпсон.

Нед и кок расхохотались, и Симпсон присоединился к ним. Тогда Билл поднялся, подошел к своей койке и извлек из-под тюфяка колоду засаленных карт.

— Младшая карта — самоубийство, — объявил он. — Я тоже тяну.

Он протянул колоду коку. Тот заколебался и поглядел на остальных двоих.

— Не валяй дурака, Билл, — сказал Симпсон.

— Что, трусите? — насмешливо ухмыльнулся Билл.

— Говорят тебе, это глупость, — сказал Симпсон.

— Ну и что же, мы все сидим в ней по уши, — сказал Билл. — Только вы все перепугались; вот в чем дело. Просто перетрусили. Юнгу туда отправили, а как дело дошло до самих, тут-то вы и сдрейфили.

— А, была не была, — сказал Симпсон бесшабашно. — Пусть будет так, раз Биллу хочется. Тяни, кок.

Кок повиновался с видимой неохотой и вытянул десятку; Нед после долгах пререканий вытянул семерку. Симпсон с королем в руке прислонился спиной к рундуку и небрежно разгладил бороду.

— Валяй, Билл, — сказал он. — Поглядим, что выйдет у тебя.

Билл взял колоду и перетасовал ее.

— Мне нужно взять не меньше семерки, — медленно проговорил он.

Он вручил колоду Неду, вытянул карту, и остальные трое залились громким хохотом.

— Тройка! — сказал Симпсон. — Браво, Билл! Письмо за тебя напишу я, иначе он узнает твой почерк. Что в нем написать?

— Пиши что хочешь, — резко ответил Билл, у которого дух занимался при мысли о трюме.

Горько и насмешливо улыбаясь, он отодвинулся от стола, а остальные трое весело уселись за сочинение, и, когда Симпсон спросил его, не желает ли он присовокупить к письму поцелуи, он ответил презрительным молчанием. Письмо передали ему на освидетельствование, и он сделал только одно замечание.

— Я-то думал, что ты пишешь грамотнее, Джордж, — заявил он высокомерно.

— Да я же писал за тебя, — сказал Джордж. Тут надменность Билла куда-то пропала, и он снова стал самим собой.

— Если ты хочешь получить в глаз, Джордж, — сказал он с чувством, — то ты так и скажи, понял?

Настроение у него было настолько скверное, что половина удовольствия от вечера была испорчена, и церемония препровождения его в убежище не сопровождалась ни колкими словечками, ни жизнерадостным смехом, а больше всего походила на похороны. Последние штрихи добавил Томми, который, совсем сомлел от ужаса, узнав, кто теперь будет его сожителем.

— Для вас еще одно письмо, — сказал утром помощник, когда капитан, застегивая жилет, вышел из своей каюты.

— Что такое? — проговорил тот, бледнея.