Под часами

Как-то на третьем курсе ее вызвали в партком и издалека завели разговор о вступлении в партию. По опыту было известно, что многие, особенно" творческие личности" с большой неохотой даже разговаривали на эту тему, а райком требовал "омоложения рядов" — это был важный показатель в работе парторганизации. Наденька покраснела, но даже не застеснялась и не стала кокетничать — согласилась серьезно и обдуманно. Она сказала, что это очень правильно, что старшие ей доверяют, потому что, когда это произойдет, ей легче станет "работать с молодежью". Эти точные формкулировки, которые не требовали объяснений, очень ей нравились — облегчали жизнь. Они ей казались такими емкими и проверенными десятилетиями, что смешно было ими не пользоваться, да и в современных книгах, которые ей приходилось читать, правда не много, было совершенно то же самое. А раз пишут в книге, значит, это правильно, — это она усвоила еще со школы. Ведь "книга — источник знания"! Разве не этот лозунг висел у них в школе во всю стену прямо при входе.

Работа у нее получалась. Она с удовольствием выполняла теперь уже партийные общественные пооручения, охотно докладывала на заседаниях Партбюро, чем интересуется молодежь, о чем беседует вне лекций, в домашнем кругу… она ничего такого не говорила… все молодые. Все влюбляются, некоторые даже женятся… она и не могла ничего другого сказать, потому что не слышала. При ней о другом не говорили — она не обманывала. Сама она не влюблялась, хотя иногда завидовала сокурсницам. Подруг у нее не было. Только школьные, но они виделись редко. Однажды ее делегировали на творческий семинар молодых руководящих работников культуры, т. е. таких же, как она сама. Семинар проходил три дня за городом в прекрасном доме отдыха. То что она увидела там в первый же вечер после трудового дня повергло ее в крайнее изумление… ни одного трезвого лица… все парами разбрелись по комнатам, в которых жили, по укромным закоулкам. Девушка, с которой ее поселили, спросила ее, с какого часа по какой ей нужен номер, чтобы поделить время. Она сначала не поняла, а потом покраснела и сказала, что никуда вечером не собирается, и новоявленной подруге стоило большого труда уговорить ее сходить в конференц зал, там показывали новый фильм в девять часов… и об этом сеансе она вспоминала с ужасом и отвращением, потому что в темноте к ней подсаживались разные люди, от которых несло винными парами, настойчиво интересовались, почему она одна, не скучает ли и не хочет ли провести вместе вечерок… а иногда и клали руки ей на такие места…

Следуя установленной морали, она считала слово "секс" ругательным, а отношения с мужчинами до женитьбы вообще противозаконными… когда группа ребят вернулась из Чехословакии, где была по студенческому обмену, и они рассказывали, как там живут сверстники, больше всего ее поразило, что у них такая традиция: прожить несколько лет вместе парню и девушке, прежде чем жениться, и если они решат, что подходят друг другу, тогда уж сыграть свадьбу…

Сама она была твердо уверена, что с ней такого никогда не случится. На Октябрьский праздник две школьные подруги пригласили ее за город на дачу на три дня. Она сначала отказалась, как же может она не пойти на демонстрацию! Но потом ей так захотелось! Вдруг. Непонятно почему. Она отпросилась, сказала, что все организовала и явку обеспечила, и транспоранты распределены — кто нести будет, кто соберет, кто сдаст… а ей, мол, надо к бабушке в деревню обязательно съездить…

На даче было хорошо. Тихо. Старый дом поскрипывал и вздыхал сам по себе. Листья, высушенные ветром и прихваченные морозом, трещали под окном, печатая разные походки… они поздно сидели, говорили с подружками обо всем… мальчики так трогательно ухаживали за ними. Она приехала одна, но, как обычно, с парой оказались все… поздно все разошлись по комнатам, дом был большой, принадлежал старому большевику с начала тридцатых. Большевика потом расстреляли, теперь здесь только летом жили потомки реабилитированного ветерана, которым и вернули этот благоустроенный рай… она осталась в большой комнате, где они сидели за столом… последней убирала со стола, освободив хозяйку Оленьку… Юрик вызвался ей помочь… вынес мусор и скатерть помог сложить, и стол сдвинуть… и спокойной ночи пожелал… она уже натянула пижамку, погасила свет, когда он вернулся — забыл очки. Они их искали вместе. Нечаянно коснулись друг друга. Наконец, нашли… он уже уходил, когда вернулся обратно от двери: "Можно я вас поцелую на ночь"? Целовал он сладко и не робко, будто привычно… сначала в щеку, потом… Наденька только подумала: "Как хорошо"! Юрик оторвался на секунду от ее губ и произнес это вслух… она вспыхнула. Юрик почувствовал это и тихонько, будто выдохнул: "Сейчас еще лучше будет!" и Наденька поймала себя на том, что подумала сама именно то же самое…"Может, еще лучше будет"?…