Под британским флагом

Я нажал на спусковые крючки первым. Из пистолеты в левой руке выстрелил в ближнего с фонарем, а из пистолета в правой — стоявшего чуть сзади и правее. С такого расстояния промазать сложно. Первого немного отбросило пулей или сам отшатнулся, а потом у него подогнулись ноги и, словно бы аккуратно поставив фонарь на платформу кэба, осел рядом с ним. Второй упал на мостовую, выронив палаш, который звякнул дважды о брусчатку. Выхватив из ножен шпагу, я выскочил из кэба. Третий разбойник стоял неподвижно и тупо пялился на своего вожака, который словно бы прикорнул, сидя на платформе рядом с фонарем. Только клинок шпаги вывел его из ступора. Разбойник успел неумелым движением не отбить палашом, а оттолкнуть мой клинок, но на второй укол не сумел среагировать достаточно быстро. Шпага проткнула его горло насквозь, застопорившись малость в шейных позвонках. Обе руки сразу опали. Палаш уткнулся острием в ямку между булыжниками, а затем тихо свалился на мостовую. Коня держал молодой парень. Лицо я разглядел плохо. Тем более, что разбойник вскинул руку, чтобы закрыться от кнута, которым стегнул его осмелевший кучер. У обычного кнута плеть длиннее рукоятки, а у кучеров кэбов наоборот. Плеть все же попала молодому разбойнику по голове. Явно не сильно, однако этого хватило, чтобы принял правильное решение — отпустил вожжу и рванул к перекрестку, что был метрах в тридцати от нас, где повернул направо.

Я вынул из еще теплой руки вожака разбойников пистолет, плавно, без выстрела, спустил курок и закинул оружие в кабинку на сиденье. Длинный нож, который висел у него в кожаных ножнах на кожаном ремне, отцепил и вместе с двумя палашами положил в кабинке на пол. В карманах трех разбойников было всего полтора шиллинга. Даже проезд мне не отбили. Впрочем, пистолет, палаши и нож явно покроют все мои расходы за сегодняшний день.

— Стащи его на мостовую — и поехали, — показав на вожака разбойников, приказал я кучеру, который, не выпуская из правой руки длинный кнут, слез и встал рядом со мной.

— Ага! — испуганно молвил кучер и, не выпуская кнут из правой, левой рукой попробовал стянуть убитого с платформы.

— Если положишь кнут, я присмотрю, чтобы никто не украл, — предложил я.

— Ага, — уже спокойнее произнес он и прислонил кнут к колесу.

Двумя руками кучер ухватился за ворот короткой куртки разбойника и стащил тело с платформы. Сперва уронил на мостовую голову убитого, протащил тело дальше, пока ноги не стукнулись о ступеньку, а затем о мостовую. Тяжело вздохнул, будто переместил что-то неимоверной тяжести, и сразу схватил кнут.

В это время на перекресток слева вышли еще четверо. Передний нес зажженный факел, за ним шагали двое, вооруженные алебардами с короткими древками. Четвертый прятался за их спины. Я переложил шпагу в левую руку и собрался было взять в правую палаш, но обратил внимание, что кучер не просто спокойно смотрит на них, а даже приободрился. Когда они подошли ближе, я увидел, что на передних трех серые с красным мундиры, а у того, что с факелом, нашивки капрала. Видимо, это городская стража, которая в будущем получит гордое имя полиция.

— Что здесь случилось… — начал грозно тот, что с факелом, разглядел мою форму и закончил мягче: — …сэр?

— Разбойники напали, — ответил я. — Им немного не повезло.

— Совсем немного! — насмешливо бросил один из алебардщиков и глуповато гыгыкнул.

— Вы кто будете? — обратился ко мне старший патруля.

— Генри Хоуп, капитан корвета «Хороший гражданин», — представился я.

— Это вы захватили корвет, а потом на нем корсарский бриг? — спросил появившийся из-за спин стражников юркий тип в штатском, малый рост которого компенсировался высоченным черным цилиндром на голове.

— Да, — подтвердил я.

— Я — Билли Хаулейк, работаю на «Лондонскую газету», пишу статьи о происшествиях, — представился тип в цилиндре и, как бы в доказательство своих слов продемонстрировал что-то типа блокнота, к которому был прикреплен на веревочке карандаш. — Не будете так добры, рассказать поподробнее о том, как вы расправились в разбойниками?

— Записывайте, — сказал я и продиктовал: — «Этой ночью Генри Хоуп, капитан корвета «Хороший гражданин», ехал в кэбе из Лондона в Королевские верфи, где стоит его корабль. На кэб напали четверо разбойников. Одному разбойнику удалось убежать».

— А нельзя ли детали сражения? — попросил репортер, который пока не знает, что его профессия называется именно так. — Видите ли, читателям будет интересно узнать, как вы расправились с ними.

— Больше не надо ничего. Опубликуйте, как я продиктовал — и прослывете самым остроумным автором Лондона, — посоветовал я.

— Вы так думаете? — усомнился он, чем укрепил мою уверенность, что у английского юмора родители-иностранцы.

— Готов заключить пари на фунт стерлингов, — предложил я, зная, что деньги — самый весомый аргумент в любой дискуссии.

— Мне такое пари не по карману, поверю вам на слово, сэр! — честно признался репортер, подтвердив другую мою уверенность: у кого нет денег, у того нет и собственного мнения.

— Мне пора ехать, — сказал я старшему патруля.