Под британским флагом

Лафа закончилась в середине февраля следующего года, когда с очередным транспортом прибыл приказ следовать в Портсмут. Мы набили трюм бочками с соленой рыбой и пошли на восток. Через четыре дня попали в очень сильный шторм. Его приближение почувствовал весь экипаж. За несколько часов до начала атмосферное давление упало так резко, что многие матросы и офицеры передвигались заторможено, как мухи по холодному, осеннему, оконному стеклу. Я приказал не только убрать верхние паруса, но и снять верхние реи и даже брам-стеньги и утлегарь. На «Луаре» последовали нашему примеру. Не успели они сделать это, как первый же порыв ветра, резко изменившего направление с вест-норд-веста на норд-ост, положил оба корабля буквально на борт. Если бы на мачтах были все паруса, корабли могли бы опрокинуться. Мы повернулись кормой к ветру, вытравили по три троса в воду. В течение пяти дней дрейфовали под такелажем, наслаждаясь сбивающим с ног ветром, громадными волнами и замысловатой качкой.

К обеду шестого дня штормовой северо-восточный ветер так же внезапно сменился на легкий юго-западный. На палубы начали вылезать члены экипажа, расслабленные, умиротворенные, как в первые минуты после причастия. Молодые члены экипажа, впервые пережившие такой шторм, подолгу стояли у фальшбортов и тупо смотрели на седой от пены океан, который все еще пучило, образовывая высокие волны. Наверное, благодарили его, что на этот раз отпустил. Я подождал до следующего утра, когда волны стали ниже, и приказал возвращать на место стеньги, крепить реи, ставить паруса.

105

На рейде Спитхед было пусто. Флоты несли службу в Атлантике, Средиземном. Северном и Балтийском морях. Эскадра под командованием контр-адмирала Самюэля Худа успела повоевать с русскими, захватить и уничтожить пятидесятипушечный корабль «Всеволод». Получилось, что неприязнь контр-адмирала избавила меня от необходимости воевать со своими. Фрегату «Луара» дали постоять две недели, после чего отправили на Балтику, нагрузив пополнением для крейсирующей там эскадры. Моему фрегату разрешили задержаться еще на две с половиной. Провел их вместе с семьей. Есть прелесть в долгих разлуках: первые дни воспринимаешь жену, как незнакомую женщину. И дети растут слишком быстро. Когда постоянно живешь с семьей, взросление детей не замечаешь, пока не начнут качать права.

В апреле фрегат сопровождал конвой из сотни купеческих судов, направляющихся в Средиземное море. До мыса Финистерре нас охраняли еще и корабли флота Канала, каждый в своем секторе. Дальше бояться было некого. Испанский военный флот еще существовал, но был опасен разве что для тех, кто на нем служил. Часть конвоя осталась в Гибралтаре, остальных мой фрегат проводил до Сицилии, где присоединился к эскадре под командованием контр-адмирала Джорджа Мартина.

Я знаком с командиром эскадры еще со времен блокады Кадиса и сражения у мыса Сан-Винсент. Тогда он был капитаном семидесятичетырехпушечного линейного корабля «Неодолимый». Он родственник нескольких английских адмиралов, поэтому в семь лет был записан слугой на яхту «Мэри», но начал служить в двенадцать лет на корабле своего родственника Джошуа Роули, ставшего в последствие вице-адмиралом. В шестнадцать лет Джордж Мартин с первой попытки стал лейтенантом, в восемнадцать— коммандером, в девятнадцать, когда его ровесники только получали право сдать экзамен на лейтенанта — полным капитаном, в сорок лет — еще и полковником морской пехоты, а через год — контр-адмиралом синего флага. В общем, капитан он средненький, но родственников выбрал правильных. Флаг держал на девяностопушечном линейном корабле второго ранга «Королева». Наша эскадра должна была поддерживать корпус генерал-лейтенанта Джона Стюарта.

Одиннадцатого июня началась переброска нашей пехоты через Мессинский пролив. Двадцать четвертого фрегат «Фурия» вышел из сицилийского порта Милаццо с полуротой пехотинцев из отряда генерал-майора Роберта Мак-Фарлена и на следующий день доставил их на остров Искья — самый большой в Неаполитанском заливе.