Под алыми небесами

– Мы вернемся через пару часов, – сказал Лейерс Пино, проходя мимо.

Пино проводил взглядом генерала и Долли, снова испытывая это странное чувство, а потом попытался вспомнить, каким был Лейерс несколько минут назад – без рубашки и…

Боже мой, подумал он.

3

Дверь закрылась. Он услышал, как заскрипели половицы, повернул голову и увидел Анну.

– Бакалейщик сказал, что пятнадцать членов Сопротивления были расстреляны на Пьяццале Лорето сегодня утром, – сказала она, заламывая руки. – Это правда?

И снова эта сцена во всем ее ужасе встала перед глазами Пино.

– Я видел все это. Среди них был мой друг.

Анна прикрыла рукой рот.

– Ах вы, бедняга… пожалуйста, пройдем на кухню. У меня есть шницель, ньокки и чесночное масло. Я открою одну из бутылок лучшего вина. Генерал никогда не узнает.

Очень скоро они сидели за маленьким столиком в безукоризненной кухне-столовой. Горела свеча, Анна сидела напротив него, прихлебывая вино.

«Оленина?» – подумал Пино, ощущая божественный аромат над тарелкой. Когда он в последний раз ел оленину? До бомбардировок? Он отрезал кусочек.

– Боже, – простонал он. – Как вкусно.

Анна улыбнулась:

– Моя бабушка, царствие ей небесное, это ее рецепт.

Они ели. Разговаривали. Он рассказал ей о том, что случилось на Пьяццале Лорето, и она уронила голову на руки и несколько секунд сидела так. Когда она снова посмотрела на Пино, он увидел, что ее глаза распухли и влажны от слез.

– Как люди могут совершать такие злодейства? – спросила Анна; расплавленный воск скатился по свече и растекся по чашечке подсвечника. – Неужели они не боятся за свои души?

Пино подумал о Рауффе и чернорубашечниках в капюшонах.

– Не думаю, что такие люди заботятся о своих душах, – сказал Пино, доедая шницель. – Они словно уже посвятили себя злу, а если погрузятся в него еще глубже, то это не будет иметь значения.

Анна посмотрела мимо Пино куда-то вдаль. Потом перевела взгляд на него и спросила:

– Так как же итальянский мальчик оказался водителем влиятельного нацистского генерала?

Огорченный ее вопросом, Пино сказал:

– Я не мальчик. Мне восемнадцать.

– Восемнадцать.

– А сколько вам?

– Почти двадцать четыре. Хотите еще? Еды? Вина?

– Можно я сначала воспользуюсь туалетом? – сказал Пино.

– По коридору, первая дверь направо, – сказала она и потянулась к бутылке с вином.

Пино прошел по гостиной в коридор, устланный ковром и тускло освещенный двумя слабенькими лампочками. Он открыл первую дверь справа, включил свет и вошел в душевую с выложенным плиткой полом, шкафчиком с косметикой над умывальником и еще одной дверью. Он подошел ко второй двери, помедлил, коснулся ручки – и она поддалась.

Дверь открылась в темное пространство, в котором так сильно пахло Лейерсом и его любовницей, что Пино на мгновение остановился. Предостерегающий внутренний голос говорил ему, что он должен вернуться в кухню к Анне.

Он включил свет.

Окинув помещение взглядом, Пино сразу понял, что генерал занимает левую часть комнаты, в которой царил идеальный порядок. Сторона Долли, ближняя к Пино, напоминала запущенную костюмерную театра. Здесь стояли две вешалки с вечерними платьями, юбками и блузами. Из ящиков торчали кашемировые свитера. За приоткрытой дверцей стенного шкафа виднелось разноцветье шелковых шарфиков, несколько корсетов, пояс для чулок. У кровати в ряд – единственная уступка Долли порядку – стояли туфли. Рядом, среди стопок книг и шляпных коробок, стоял столик, на нем – большая открытая шкатулка с драгоценностями.

Первым делом Пино осмотрел более аккуратную часть комнаты, сначала верхние ящики, увидел несколько запонок на подставке, щетку для одежды, рожок для обуви и бритвенные принадлежности. Но он искал не это. На ночном столике – тоже ничего.

«Может быть, я ошибся? – подумал он, но тут же покачал головой. – Нет, не ошибся».

Но куда Лейерс мог его положить? Пино проверил под матрасом, под кроватью, собирался осмотреть генеральский набор для бритья, когда увидел что-то в зеркале, что-то в хаосе той части комнаты, которая принадлежала Долли.

Пино обошел кровать, ступая на цыпочках, чтобы под ногу не попалась какая-нибудь из вещиц Долли, и наконец подошел к шкатулке с драгоценностями. Жемчужные бусы, золотые колье, множество всяких других ожерелий висели на крючочках на крышке внутри шкатулки.

Он отодвинул их в поисках кое-чего попроще, и тут…

Вот она. Пино дрожал от возбуждения, извлекая из шкатулки тонкую цепочку с ключом от генеральского саквояжа. Он сунул ее в карман брюк.

– Что вы делаете?

4

Пино развернулся, сердце екнуло у него в груди. В дверях ванной стояла Анна, скрестив руки, в одной держа бокал с вином. Она подозрительно вглядывалась в Пино.

– Так, смотрю, – ответил Пино.

– В шкатулке для драгоценностей?

Он пожал плечами:

– Просто смотрю.

– Нет, не просто, – сердито сказала Анна. – Я видела, вы что-то положили в карман.

Пино не знал, что ему отвечать, что делать.

– Значит, вы вор, – с отвращением сказала Анна. – Я должна была догадаться.

– Я не вор, – сказал Пино, направляясь к ней.

– Нет? – сказала она, делая шаг назад. – А кто же вы?

– Я… не могу вам сказать.