Читаем Под алыми небесами полностью

Пино мог обратиться к партизанам, но станут ли они его слушать? Станут, он покажет им письмо, которое получил, когда привез Лейерса. Он порылся в карманах. Письма там не было. Порылся еще раз – ничего. Что ж, ему придется так или иначе найти командира партизан в Милане. Но без письма они могут решить, что он коллаборационист, потому что знаком с Долли и Анной, и он, таким образом, подвергнет себя опасности. Ему требовалась помощь. Ему нужен был дядя Альберт. Он найдет его, пусть тот воспользуется своими связями…

Пино услышал голоса вдалеке, которых не мог разобрать. Но крики становились громче, все больше голосов, больше неистовства, и Пино почувствовал себя еще более растерянным. По причине, которую он не мог объяснить, он бросился бежать не к дому, а на крики, словно эти голоса звали его. Он петлял по улицам, ориентируясь на громкие звуки, и наконец понял, что они исходят из парка Семпионе, из Кастелло Сфорцеско, где они с Анной гуляли в тот снежный день, когда видели воронов.

То ли с похмелья, то ли от усталости, то ли от парализующего страха при мысли о том, что Анну увели, то ли от сочетания всех трех причин он вдруг почувствовал, что теряет равновесие, будто сейчас ноги подкосятся и он упадет. Время, казалось, замедлилось. Каждое мгновение словно выпадало из реальности, как было на кладбище, откуда он забирал тело Габриеллы Роки.

Только теперь чувства Пино, казалось, отключались, сначала слух, потом вкус и осязание, наконец осталось только зрение, и он, пошатываясь, шел мимо сухого фонтана к опущенному подъемному мосту над пустым рвом к арке главного входа в средневековую крепость.

Впереди Пино двигалась толпа людей, которые прошли по мосту, а теперь протискивались через ворота. Сзади напирали все новые люди, толкали его, их лица горели от возбуждения. Он знал, что они все кричат и шутят, но не понимал ни слова, продвигаясь вперед с толпой. Он поднял голову. В сверкающем голубом небе над разбомбленными башнями снова кружили вóроны.

Пино смотрел на птиц, пока не оказался у самого входа. Потом кто-то протолкнул его внутрь на громадный, в кратерах, двор, обжигаемый солнцем, двор тянулся метров на сто до второй крепостной стены – менее высокой, в три этажа, – с бойницами, из которых средневековые лучники обстреливали врагов. На открытом пространстве между двумя крепостными стенами стало посвободней, люди спешили, обгоняя Пино, к сотням других, напирающих на вооруженных партизан, оцепивших одну четверть двора. Они стояли спиной к Кастелло Сфорцеско.

6

Пино пробирался через толпу, и чувства постепенно возвращались к нему.

Сначала обоняние – он ощутил тошнотворно-сладковатый на жаре запах плотной толпы. Потом осязание – он вновь почувствовал свои пальцы и ощутил кожей на затылке нещадный жар солнечных лучей. Потом он услышал толпу, ее улюлюканье и свист, призывы к мести.

– Убейте их! – кричали люди – мужчины, женщины и дети. – Выводите их! Пусть за все заплатят!

Люди в первых рядах увидели что-то и одобрительно взревели. Они попытались подойти поближе, но партизанское оцепление не пустило их. Но Пино было не удержать. Он использовал свою силу, рост и вес, чтобы пробраться вперед. Наконец между ним и передними зрителями оказалось не более трех человек.

Восемь бойцов в белых рубашках, красных шарфах, черных брюках и таких же черных капюшонах вышли на открытое пространство за оцеплением. На плечах у них были карабины, они остановились метрах в сорока от Пино.

– Что тут происходит? – спросил Пино у какого-то старика.

– Фашисты, – ответил тот с беззубой улыбкой и провел ребром ладони по шее.

Люди в капюшонах выстроились в линию через три метра друг от друга, они стояли в непринужденных позах, повернувшись лицом к стене внутренней крепости. Толпа успокоилась и стихла, когда дверь в дальнем левом углу двора открылась.

Прошли десять секунд. Потом двадцать. Потом минута.

– Давайте там! – прокричал кто-то. – Жарко. Выводите их!

В дверях появился девятый человек в капюшоне. В одной руке он держал пистолет, в другой – толстую веревку. Он вышел наружу. Он вытащил за собой почти два метра веревки, когда наконец появился обвязанный ею первый пленник: пузатый, на тонких ножках мужчина лет пятидесяти, в одном нижнем белье, носках и туфлях.

Люди начали смеяться и одобрительно хлопать. У бедняги был такой вид, будто он может упасть в любой момент. За ним шел другой человек, в брюках и футболке без рукавов. Он шел с высоко поднятой головой, старался казаться смелым, но Пино видел, что его трясет. Следующим шел чернорубашечник, все еще в форме, и толпа зароптала.

Потом появилась рыдающая женщина средних лет в бюстгальтере, трусиках и сандалиях, и толпа зашлась в воплях. У женщины была бритая голова, какая-то надпись на лбу, лицо вымазано помадой.

Еще метр веревки – и появилась еще одна бритая женщина, потом третья. Когда Пино увидел четвертую, щурившуюся на ярком солнце, его охватила дрожь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги