Под алыми небесами

– Замолчите. Я больше не хочу слышать ни слова.

Лейерс, казалось, подчинился судьбе, он мрачно вел машину по городу, а Пино общался с внутренним голосом, который говорил ему: «Не упусти своего шанса. Пусть он понесет хоть какое-то наказание от твоей руки. Ну, хотя бы прострели ему ногу. Пусть он встретит свою судьбу раненый и в мучениях. Ведь так и должны преступники попадать в ад».

Генерал в какой-то момент опустил окно и высунул голову, словно чтобы вкусить последние мгновения свободы. Но когда они подъехали к воротам дома на Виа Брони, Лейерс снова смотрел перед собой.

Автоматчик в красном шарфе вышел из ворот. Пино сказал ему, что получил приказ арестовать генерала и вот привез его.

– Мы ждали, – сказал охранник и крикнул, чтобы открывали ворота.

Лейерс заехал внутрь и остановился. Он открыл дверь и попытался выйти. Другой партизан схватил Лейерса, развернул и надел на него наручники. Первый автоматчик взял саквояж.

Лейерс с отвращением посмотрел на Пино, но не сказал ни слова – его повели внутрь. Когда двери за Лейерсом закрылись, Пино понял: он так и не сказал генералу, что шпионил за ним.

– Что с ним будет? – спросил Пино.

– Его будут судить. Может быть, повесят, – сказал партизан, державший саквояж.

Пино почувствовал жжение в горле, говоря:

– Я хочу давать показания против него.

– У тебя наверняка будет такая возможность. Ключи от машины?

Пино передал ему ключи.

– Что мне теперь делать?

– Отправляйся домой. Вот, возьми это письмо. Если тебя будут останавливать партизаны, покажи им его.

Пино взял письмо, сложил, сунул в карман.

– Меня подвезут?

– Извини, – сказал партизан. – Тебе придется идти пешком. Не беспокойся – минут через десять – двадцать рассветет.

– Ты знаешь моего брата, Миммо Леллу? – спросил Пино.

Партизан рассмеялся:

– Мы все знаем этот вселенский ужас и рады, что он на нашей стороне.

3

Несмотря на услышанную похвалу в адрес Миммо, Пино шел к воротам с чувством досады, словно обманутый. Почему он не сказал Лейерсу, что шпионил за ним? Почему не спросил, что за документы они сжигали? Что в них было? Свидетельство преступлений? И что за бумаги он хотел взять в квартире Долли?

Имеют ли эти бумаги какое-то значение? У партизан теперь саквояж, и какие-то документы Лейерс, видимо, спас от огня. И Пино будет давать показания против него, расскажет миру, чем занимался генерал Лейерс.

Пино вышел на улицу. Это был юго-восточный район Милана, который больше всего пострадал от бомбежек. В темноте ему под ноги попадалось что-то, он спотыкался, боялся свалиться в какую-нибудь воронку.

Неподалеку раздался выстрел. Потом еще один. А за ними – автоматная очередь и взрыв гранаты. Пино уже хотел развернуться и найти другой путь домой, когда издалека до него донесся звук малых колоколов Дуомо. Потом заговорили большие колокола – и начался мелодичный перезвон в темном городе.

Пино, словно почувствовав зов, направился к собору. Он шел на звон колоколов, не думая о перестрелке на улицах вокруг него. Начали звонить колокола еще одной церкви, и вскоре подключились все остальные, как в пасхальное утро. А потом неожиданно, впервые за почти два года, уличные фонари по всему Милану загорелись, прогоняя тьму, заставляя забыть о долгих страданиях города в сумерках войны. Пино моргнул от неожиданной яркости фонарей, от того, как они высветили черные, страшные руины и шрамы Милана.

Но фонари горели! И звонили колокола! Пино испытал огромное облегчение. Что это? Неужели все кончилось? Все немецкие части сложили оружие. Это правда? Но солдаты, которых арестовал Миммо, сдались только под угрозой расстрела.

Стрельба и взрывы переместились на северо-восток, к Центральному вокзалу и театру Пикколо, где размещался штаб чернорубашечников. Пино понял, что, вероятно, за контроль над Миланом с партизанами сражаются люди Муссолини. А возможно, и немцы. Так что бой ведут три силы.

Как бы то ни было, Пино пошел на запад, обходным путем направляясь к Дуомо. В уцелевших домах люди срывали с окон светомаскировку, отчего на улицах становилось еще светлее. Из окон выглядывали целые семейства, они радостно кричали, призывали изгнать нацистов из города. Многие высыпали на улицы, они смотрели на горящие фонари как на воплощенную в жизнь сказку.

Но радость была недолгой. Автоматный огонь раздался со всех сторон. Пино слышал очереди, потом паузы, вблизи и вдали. Он вспомнил бой близ кладбища, где лежало тело Габриелы Рокки.

«Война не окончена, – понял он. – Как и восстание». Соглашения, заключенные в кабинете кардинала Шустера, не выполнялись. Судя по ритму боя, Пино вскоре понял, что он явно слышит трехстороннее сражение: партизан с немцами и партизан с чернорубашечниками.