Вот я на тебя счас через щелку дуну — и кончисся, мотылек беззубый! Ну семейка, да, мужики? Дед! Бабку давай сюда! Нахлебницу собесовскую! Что?! Слышь, мужики! Он говорит, она к парикмахеру ушла! У ее волосы слишком пышные! Понял, четыре волоса — и все пышные! Дед, давно она ушла? Что? Слышь, мужики, он говорит, она от него в тридцать шестом ушла… К парикмахеру… Дед! Ты зачем напился?! Какой ты пример ребенку подаешь?! То-то я думаю, что это у мальчика с французским плохо…
Все, дед! Давай Нюрку обратно! Официально ставлю вопрос: гоните десятку! А то тут народ уже расползается! Что?!
Слышь, мужики, она говорит, уже своему мужику дала… Нюра! Ты кого себе завела? Митяня, сынок! Скажи, кто к твоей мамане ходит? Мужики, он говорит, к ней его папа ходит… Мальчику двенадцать лет, но они его, видать, тоже напоили… Он уже не соображает, как его зовут… Митяня! Как тебя зовут?! Шурик??? Ну вот, мужики, я ж говорил… Шурик! А я тогда чей папа?! Мужики… Слышь, мужики, они говорят, я папа выше этажом… Ну, все ясно, мужики, все ясно… Мы с курса сбились… Слово на дверях сбило. Я его на каждом этаже писал, для ориентира…
Ну ничего, мужики, ничего… Давай выше этажом… Счас поднимемся Нюрка нам сделает… И все отлично будет… Даже еще лучше…
Случайные встречи
…Нет, конечно, я понимаю, случайные связи — это вообще… Конечно. Но так случайно получилось…
Потому что я тогда утром смотрю — а он ушел. То есть ничего такого ни скандала, ни разрыва… Ушел и все… Нет, так он хороший был. В смысле — неплохой. В смысле — бывают хуже, но я не встречала… И лучше не встречала. В общем, такой, знаете, брови, плечи… Ну вот, а лица не вспомнить. Цепляется что-то в памяти, но не то… Потому что это уже когда было-то… Уже и Коля у меня в школу ходит…
Вот. А тут вдруг — этот звонок. И голос такой. Наверное, не туда попал.
Говорит:
— А давайте в кино встретимся?
Я говорю:
— Я с незнакомыми не встречаюсь.
Он говорит:
— Ладно, только не опаздывайте…
И вот мы рядом сидим, и фильм такой — музыка, и лошади, и все цветное… И я на экран смотрю и вижу, как он мою руку гладит…
А свет зажгли, он говорит;
— Мне фильм ничего, а вам?
Я говорю:
— Ничего, а вам?
Он говорит:
— Почему? По-моему, ничего…
А оба мы фильма-то и не видели…
Он говорит:
— Я вас провожу?
Я говорю:
— Ни в коем случае!
Он говорит:
— Вот и чудесно…
И вот мы идем, идем… И улица, и музыка, и все цветное… и вот мы у подъезда моего стоим, он мою руку держит… А он милый такой — брови, плечи… Только замерз. Надо было, наверное, его к себе пригласить, да как-то, знаете…
Он говорит:
— Как у вас уютно!..
И вот мы сидим, у него вино случайно… И смех, и глаза такие… И пальцы горячие… И смотрю — а лицо такое знакомое — смутно-смутно… И вижу, он в памяти тоже что-то нащупывает…
Говорит:
— А вас что, муж бросил?
Я говорю:
— Нет, ушел. А вас?
Он говорит:
— Нет, я сам ушел.
Я говорю:
— Может, еще все хорошо будет.
Он говорит:
— Поздно уже…
А когда спит, он во сне такой беззащитный…
А утром смотрю — а он ушел. Только паспорт оставил, случайно.
Разглядывать чужое как-то, знаете… Смотрю — а мы однофамильцы! А в паспорт карточка вложена: мальчик. Смотрю, на Кольку моего похож — ну близнец прямо! И на него похож… А самое-то смешное — он и прописан по моему адресу!
Надо ему туда письмо написать.
Придет за паспортом — вот посмеемся!
Если, конечно, письмо дойдет…
Сосед пропеллера
Написал я стихотворение — про зиму:
И отнес в редакцию. Ну, редактор, наверное, побоялся мне сразу сказать, что стихи хорошие, чтоб я не возгордился. И говорит:
— Стихи у вас, как бы это сказать… искренние… Но недоработанные. От такого мастера хотелось бы чего-то большего.
Я говорю:
— Большего? А чего большего? Вы скажите!
Он говорит:
— Ну, рифмы хотелось бы посвежее… И вообще, колорит…
Ну, я-то понимаю, что стихи ему и так нравятся, просто характер выдерживает. Ладно, говорю. Сделаем с колоритом, мы не гордые. Поработал над стихом где-то с неделю. Принес:
Редактор долго молчал. Я уж подумал, от восторга голоса лишился.
— Ну? — говорю. — Как?
— Потрясающе, — говорит.
Я говорю:
— Правда?
— Да что вы! — говорит. — Особенно вот это: "поезжая — закусил". Просто руки чешутся… Поскорей напечатать… Только, понимаете, какая штука…
— Какая еще? — говорю.
Он говорит:
— Да вот зима-то кончается… Может, вы нам что-нибудь к весне напишете? Скажем, к Восьмому марта?
Я три недели из дому не выходил — сочинял стихи. Весенние: