Почувствуй

Так вот, отец разговаривал со мной долго, соблюдая строгость, во время этих бесед мои руки нервно тряслись, скрыть этого я не мог, поэтому получал очередную порцию упреков. Наше общение с господином Эюпом осуществлялось кратко во время приемов пищи, и во время разговоров в кабинете, больше я старался не попадаться ему на глаза.

Жизнь изменилась, когда он погиб, и нас с Фериде отправили в дом деда и его сестры, только тогда я и познал, что такое иметь семью. Раньше я приезжал к ним только на лето, а теперь остался навсегда.

Хоть дед и нечасто проявляет свою любовь, но никогда не бывает так холоден как отец, часто беседует с нами и балует.

Несмотря на его хорошее отношение, я никогда не забуду этого страха, того как дрожал перед отцом, боясь заметить на себе его строгий взгляд, не говоря о том, чтобы получить от него пощечины, которыми он награждал меня в моменты неудач.

Тогда я научился прятаться в библиотеке, читая любую попавшуюся книгу, освещая её маленьким фонариком, больше смахивающим на лазерную указку. Книги отвлекали меня, от страхов и от действительности. С тех пор я считаю, что в своем внутреннем мире я отличаюсь от своих знакомых, разве что молчаливый, много осмысливающий происходящее Анри близок мне по духу.

Но замечая, как большинство людей считают его странным, я всё больше начинаю скрывать свои мысли и строить из себя избалованного парня. Я действительно боюсь вновь потерять всех, и хоть я понимаю, что никогда не вернусь в темную библиотеку, где за серым диваном буду прятаться от отца, поэтому в окружении других людей почти всегда натягиваю маску.

И никому в жизни я не открою своих страхов, с ними легче справляться одному, закопал как можно глубже и молчи. Чем меньше людей знают о твоих слабостях, тем проще тебе думать, что слабостей и нет.

— Господин Биркан, — отвлек меня от воспоминаний Ялмаз, один из помощников деда в фирме, к которому я обратился с некоторой услугой. — Я принес для тебя новости.

— Ты уже не идешь? — Обернулась ко мне расстроенная сестра.

— Достань пока всё, я сейчас поговорю и приду, — мягко обратился я к девочке, и только потом, наблюдая, как она скрывается в доме, подошел к Ялмазу и поздоровался. — Так что там?

Вместе мы присели на плетеные кресла, ножки которых частично погрузились в гравий, и помощник, с удовольствием вдохнул чистый воздух, наслаждаясь природой нашего двора, достал папку и начал зачитывать:

— О Кадер Весфель ничего не известно, ни в каких происшествиях замечена не была, и в других местах её никогда не обсуждали. Знаю только, что она учится в институте, на архитектора, и ей грозит отчисление, за частые прогулы и позднюю сдачу зачетов.

— Ну да, она ведь работает, — пожал плечами я, нисколько не удивившись.

— Если и работает, то не официально, так как об этом информации нет, — отрешенно, без какого либо интереса продолжал мужчина, заглядывая в коричневую бумажную папку. — И это всё.

— Как всё? Это разве информация?

— О ней больше ничего нет, и если честно, Биркан, я и представить себе не могу, что тебя заинтересовало в ней, обычно ты любил полных жизни и энергии красавиц, влипающих во всякие интересные истории. Эта же просто серая мышь среди стаи серых мышей, уж извини меня за прямоту.

— Хватит, — предостерег его от неаккуратных фраз. — За языком то следи. Помнится, твоя жена так же, не очень полна энергии, жизнерадостности и не влипает в истории.

— Да, — спокойно согласился он, чуть приподнимая брови. — Поэтому и предупреждаю тебя. Не просто так я своей жене изменяю. Ничего хорошего в своем браке не нахожу и тебе не советую наступать на мои грабли. Но если хочешь поразвлечься, хотя было бы с чем, то пробуй, твоя жизнь, твои правила.

— Это точно всё? — Не захотел я дальше спорить с ним.

— О ней да, но вот её отец, редкий экземпляр. Рассказывать? — И после моего кивка, приятель продолжил. — Чуть больше двадцати лет своей жизни Джошкун Весфель жил, как простой человек, трудился в каком-то хозяйстве, жил себе не тужил, потом женился на русской, уехал из страны и вернулся только спустя пятнадцать лет с четырнадцатилетней дочерью. Почти сразу он попал в полицию за пьяную драку, за что мог сесть на пару лет, потом несколько раз был обворован, потом, якобы находил своих обидчиков и устраивал с ними разборки. Дочь чуть ли не по паре раз в месяц забирала его из больниц, так как не всегда он выходил победителем, и столько же платила за него залог в тюрьме. Это продолжалось до позапрошлого года, с тех пор, девочка, наверное, закрыла его в доме, запретив работать и таскаться по улицам в пьяном угаре. И всё бы ничего, но от некоторых неофициальных источником мне удалось узнать кое-что интересное…

Я попрощался с Ялмазом, поблагодарив за помощь, вошел в дом, и так и не поиграв с сестрой, направился к деду.

— Ты чего? Слабоумным стал? Ещё чего! Это дом или бордель? Так ответь же мне, дом это или бордель?

— При чем здесь бордель, дедушка? Я разве говорю о чем-то неугодном?