Почти врач

Я будто попал на лекцию по фарме в той жизни и услышал, как лектор распинается по поводу великолепного изобретения советских химиков, которые разработали димебон, чудо-лекарство, на голову выше всего остального, и вообще. И в самом деле, это добро назначалось направо и налево до середины девяностых. А потом препарат не выдержал конкурентной борьбы и выпуск прекратили. Фигня? Не-е-е, совсем наоборот. Чуть позже выяснилось, что копеечный препарат помогает не только от аллергии, но и от главного мозгового недуга старичков всего мира – болезни Альцгеймера. И патент в 2009 году выкупила компания «Пфайзер». За семьсот с лишним… Миллионов. Долларов. Потому что болезнь дорогая, на нее тратится больше триллиона тех же денежных единиц в год.

Потом там было что-то с клиническими исследованиями, крысы-мыши, но факт остается фактом: обладатель патента получил хороший приз. Короче, я хочу это лекарство. Целиком и полностью. Чтобы никакая большая фарма ничего без меня сделать не могла.

* * *

В институте меня опять поймал Давид, затащил в пустую аудиторию. Вид у него был довольный, можно даже сказать, счастливый.

– Чего это ты сегодня при параде?

Я осмотрел парня с ног до головы. Начищенные ботинки, брюки со стрелками, белоснежная рубашка с галстуком.

– Делаю предложение Симке. Все, решился.

– Э… А как же конец года, узнать друг друга получше?

– Да мы пять лет нос к носу!

– Дава, семейная жизнь – это совсем другое. Вот привез я к себе Аню, и знаешь, человек открылся совсем с другой стороны.

– Плохой?

– Нет, что ты… Просто дома Азимова не такая, как на публике. Более мягкая, домашняя. Уязвимая даже. Так же и с Симой у тебя может быть. У ну как она храпит по ночам? Или одеяло на себя стягивает? Поживите вместе, притритесь…

Давид сначала засмеялся, потом задумался. Мотнул головой:

– Нет, делаю предложение. Ноябрь – ждать загса, потом декабрь, свадьба, то-се… А там уже списки составляют по распределению. Хорошие места москвичи забьют – и все.

Я пожал плечами:

– Дело твое.

– Жена-врачиха, это же самый, как говорят евреи, цимес, – Давид сам себя воодушевлял. – Вот загибай пальцы. Всегда тебе выдаст больничный. Это раз. Само собой медицина. Пропишет нужные таблетки, найдет самые современные лекарства…

– Это ты и сам можешь.

– Самолечение у нас запрещено! – Ашхацава назидательно поднял палец. – Потом третье. Педиатрия. Даже самая распоследняя докторша понимает, как лечить своих детей, и не даст их угробить участковому врачу.

– Есть и четвертое?

– А как же… Все узкие врачи в знакомых – подобрать очки дяде Темиру, сдать кровь тете Амзе… Не боятся крови и грязи, – загнул пятый палец «князь».

– …и смерти, – закончил я за него. – Будет у тебя Сима всеми похоронами распоряжаться. Наивный ты, Дава, и нажрешься еще «семейной» медицины по самое не могу…

– Это почему же? – набычился парень.

– Загибай пальцы на другой руке. У жены-докторши нет разделения на семью и работу. Если Сима окажется хорошим доктором, а, судя по ее отношению к учебе, она будет жилы рвать. Ты же помнишь, как она ходила скандалить в деканат, чтобы ей разрешили экзамен пересдавать с четверки? Значит, всю работу она будет нести домой… Да и пациентам, небось, даст домашний номер.

– Ну допустим, – Давид слегка взгрустнул.

– Второе. Все болячки заразные, инфекции всякие – тоже в дом. А если маленький ребенок? Из декрета надо когда-нибудь выходить? Третье. Цинизм, матерщина. Чем больше врач, особенно молодой, видит боли и страданий – тем сильнее защита психики выстраивается. Четвертый пальчик загибай – никто молочком тебя под колыбельную лечить не будет. Только покажи жене фурункул на ноге – мигом найдет любимый скальпель и вскроет.

Собравшийся возражать Давид поперхнулся.

– Шестое. Врачи теряют личные границы. Зайти в туалет, когда ты сидишь на толчке – милое дело. Ой, да что я там у тебя не видела… Вишенкой на торте – гиперконтроль. Тоже профессиональная деформация – пациенты бывают разные, в том числе дебилы. Постепенно привыкаешь все контролировать до последней запятой, иначе кто-нибудь обязательно дуба даст. А как оно будет работать в семье? Задумывался? Тебя пасти будут от и до. Взвоешь через год.

Давид сидел, опустив голову. Тяжело вздыхал.

– Что же делать?

– Твоя жизнь, тебе решать. Надо понимать, что женишься не на докторе, а на девушке. А работа – фигня. На это смотри в последнюю очередь. Борщ даже малярши варят, представляешь?

Глава 19