Почти умер, чтобы выжить

Состояние стало стабильным, но необычным. Как будто до этого он жил в плотном тумане, который мешал двигаться, видеть, мыслить, а сейчас он из него выбрался. Была невероятная легкость во всем теле и небывалая ясность мысли. Казалось, что для него нет никаких преград – можно преодолеть все что угодно – ему АБСОЛЮТНО все под силу. Внутри чувствовалась неограниченная мощь. Это было чудесно.

Он не знал и не ощущал, сколько прошло времени, но через некоторое время заметил сигнал тревоги в камере. Он опомнился и посмотрел на Лоббитса. Тот в панике наблюдал за ним.

Джон только теперь понял, что со стороны выглядел как впавший в кому. Он улыбнулся и поднял большой палец. Но Лоббитс продолжал кричать и звать его назад. Звук не проникал в камеру. Возможность общения вообще не была предусмотрена, только сигнал тревоги, поэтому Джон, просто смотрел на паникующего за стеклом профессора – выходить наружу он не собирался.

Понимая, что его не слышат, он попытался произнести, отчетливо шевеля губами.

– З-А-П-И-С-Ы-В-А-Й-Т-Е.

Лоббитс с недоумением посмотрел, не понимая, что от него хотят. А Джон просто взял, протянул руку вперед и, не касаясь, лежащего в центре камеры, материала, поднял его вверх, оторвав от пола.

Он огляделся на профессора и увидел, как тот бежит к пульту, что-то бормоча. И только присмотревшись к губам, Джон понял, что Лоббитс повторяет одно лишь слово: «Записывать. Записывать. Записывать».

А еще через секунду в лабораторию вбежали другие сотрудники, а с ними и Омар. Через стекло Джон видел, что он был одновременно очень зол и напуган. Он весь покраснел и, не останавливаясь, кричал. Кричал на Лоббитса. Кричал на него.

Омар подошел к стеклу и Джон понял, что тот требует немедленного выхода наружу. Но его уже понесло, он чувствовал себя богом, поэтому ни о каком выходе до проведения всех опытов не было и речи. А для этого пришлось диктовать свои условия.

Он пытался больше шевелить губами, чем говорить.

– П-Р-И-В-В-Е-Д-И-Т-Е М-Н-Е Т-В-А-Р-Ь.

Увидев неразбериху с другой стороны стекла и поняв, что там пытаются разобрать его слова, он повторил:

– П-Р-И-В-В-Е-Д-И-Т-Е М-Н-Е Т-В-А-Р-Ь.

Джон увидел, как к стеклу подбежал Лоббитс, крича его фразу. Похоже, он понял, и теперь рассказывал другим, стараясь их убедить послушаться.

– Ага, понято, – думал Джон, наблюдая за происходящим. – Омар говорит, что я уже сошел с ума от поля, а профессор, так и без поля псих.

Но Лоббитс настаивал на своем.

– Ну, давай же, профессор, – переживал за него Джон. – Скажи что-нибудь вроде: «Он там долго не протянет, надо срочно ему принести то, что просит. Пусть она на него нападет, он ее убьет и выйдет».

И, похоже, что-то вроде этого Лоббитс и говорил. По крайней мере, Омар, перестал кричать и начал просто кивать головой. А еще через некоторое время отдал команду и двое помощников выбежали из лаборатории.

После этого Омар повернулся к Лоббитсу и снова начал на него кричать. «Наверное, – думал Джон, – говорит, что он уволит Лоббитса и отстранит его от исследований. Ага, как же. Отстранить Лоббитса! От исследований! Удачи, Омар!!!»

Через пару минут посыльные вернулись с коробкой. В ней была тварь. Самая мелкая, какую только смогли найти – величиной с крупного кота.

Коробку с тварью поднесли к приемнику, соединяющему лабораторию с камерой, поместили в него и запустили. Через секунду тварь вывалилась недалеко от Джона – в соседнем углу камеры.

Джону было достаточно мгновений секунды, чтобы понять главное – их теория не подтверждается – он чувствовал тварь, знал ее мысли, предугадывал поведение, но управлять ею не мог.

«Чтобы ею управлять, тварь должна меня признать, – понял Джон, – а этого никогда не будет. Она чувствует во мне чужака. Чувствует добычу, опасность, врага, объект истребления, но не члена своей стаи. Она дикая. Она не способна к безоговорочному подчинению».

От разочарования он одним усилием мысли превратил материал в острую иглу и пронзил ею тварь. Ему не надо было ее осматривать. Он и так знал, что она мертва.

После этого он повернулся к двери, прошел в тамбур, и уже не стараясь произносить по слогам, просто сказал: «Открывайте».

* * *

Когда за ним закрылась дверь в камеру – все пропало. Все сверхсилы, вся неимоверная мощь, бурлящие в нем мгновенно исчезли. На смену им навалилась неимоверная слабость и усталость. Тело, как будто парализовало. Неимоверная тяжесть реального мира обрушилась на плечи, прижав к земле. А когда через несколько секунд из изолированного тамбура открылся проход в лабораторию, Джона накрыла другая волна – волна громких криков и споров.

Такое ощущение, что кричали все на всех. Омар кричал на Лоббитса и на начальника охраны. Лоббитс кричал на Омара. Иногда кричали на других лаборантов, а они кричали в ответ. Но когда Джон открыл рот, все мгновенно затихло.

– Не получится, – сказал он глядя на Лоббитса. – Они будут подчиняться только своим. И то не безоговорочно. А я для них дичь и никто никогда не признает ни меня, ни кого другого из нас за своего.