Почти умер, чтобы выжить

Ему хотелось кричать, что если у него все получится, то ей не придется служить в патруле, и можно будет заниматься только мирной профессией. Она всегда с таким восторгом рассказывала о ферме, на которой они выводили вкусовые сорта грибов. Она смогла бы работать там. И было бы больше времени на детей. Отец рассказывал, что раньше родители проводили очень много времени с детьми. Не то, что сейчас. Некоторые маленькие дети даже не всегда узнавали своих родителей.

Но, естественно, Джон не мог всего этого рассказать. И даже если бы не было статуса секретности, он просто не мог, не имел права давать такую надежду, не будучи уверенным в возможности ее реализации. Поэтому каждый раз он очень пространно рассказывал, как у него дела и оканчивал свой разговор простым: «До связи».

В итоге, через два месяца работы, был получен результат. Помещенный в созданное поле изучаемый материал приобрел эластичность и стал произвольно менять свои формы. Оставалось только приложить к нему управляющее поле.

Все опыты с полем проходили, хоть и в полностью прозрачной, но изолированной и экранированной камере. Поэтому Джон абсолютно не чувствовал того, что там происходит и не мог спрогнозировать, сможет ли он управлять им, без попадания внутрь.

После нескольких неудачных попыток воссоздания управляющего поля, Лоббитс начал обрабатывать Омара по поводу подключения Джона к эксперименту, на что Омар был настроен категорически против.

– Нет, – говорил он. – Поле недостаточно изучено. Как мы можем поместить туда живого человека. Как я потом буду смотреть в глаза его отцу. Как минимум сначала проведем серию опытов на грызунах и на тварях.

Так и поступили. Сначала были опыты на местных грызунах с Коридора, которые очень напоминали земных мышей, но были раза в три больше и имели длинный хобот.

Результат оказался неутешительным. В течение недели один за другим в поле погибли шесть грызунов. Аневризма сосудов головного мозга. Последний смог протянуть дольше всех, почти двое суток. В то время как другие смогли прожить в поле от двух до тридцати часов. При этом ни один из них не оказал какого-либо видимого эффекта на исследуемый материал.

Дальше были аналогичные опыты с тварями. И результат был такой же. Хотя, не совсем.

Твари держались куда дольше. Где-то около недели каждая. Потом они как будто с ума сходили. Один экземпляр разбил себе голову об пол. Другой просто впал в кому. А когда поместили сразу две особи, то через неделю они стали нападать друг на друга. Причем нападения были хаотичными приступами. Вроде все нормально, а в следующее мгновение они дерутся насмерть. Две-три секунды и опять расходятся. В итоге одна убила другую и тоже впала в кому. Но воздействия на материал от них также не было. Никто и интереса к нему не проявил.

А Омар только все сильней укреплялся в мысли, что Джона туда пускать нельзя.

Итого, практически через пять месяцев исследований, результатов не было. До каникул оставалось совсем немного, а Джон не мог вернуться домой с пустыми руками. Лоббитсу тоже уже совсем не терпелось. Поэтому было принято решение прокрасться в камеру тайком.

* * *

План был прост. Прокрасться в лабораторию после отбоя и проникнуть в камеру с воссозданным полем. Однажды созданное в камере поле, не отключалось никогда. Поэтому никакого оборудования включать не требовалось. Оставалось только выбрать ночь, чтобы в лаборатории никого не было.

Джон отдавал себе отчет в опасности длительного нахождения в недостаточно исследованном поле, поэтому было принято решение, что он там пробудет не более десяти минут.

– Профессор, пора, – прошептал Джон, открывая каюту Лоббитса.

– Да! Джон! Я готов! – раздался всполошенный ответ. Было понятно, что профессор только проснулся.

Но через несколько минут заговорщики были уже в лаборатории. В дальнем ее конце под консервирующим колпаком лежала разделанная туша последней, побывавшей в камере, твари. Это было нехорошим напоминанием для Джона. Но он уже давно на все решился.

Не дожидаясь пока Лоббитс займет свое место за пультом Джон подошел и открыл проход в промежуточный тамбур. Пройдя внутрь, он услышал, как за ним закрылась дверь. Это Лоббитс уже занял свое место.

Джон оглянулся на закрывшуюся дверь. «Назад пути нет», – подумал он. Потом поднял взгляд на профессора и кивнул. Тот нажал кнопку, и на Джона просто навалилась волна…

Сила… Зрение… Слух… Скорость движения и мышления… Казалось, все стало другим.

Череда сменяемых ощущений бились об него, как волны об берег – пытаясь разбить, раздавить, унести. На него, то наваливалась невероятная слабость, то, наоборот, он чувствовал в себе огромный прилив сил. Он практически полностью терял зрение, и тут же начинал видеть очень четко все, вплоть до мельчайших частиц. И так было со всеми органами чувств. Со всеми ощущениями, что он испытывал. Причем одновременно. Но через мгновение он как будто впитал все это в себя и принял.