Почти цветок

Садилось солнце — то самое приплюснутое, красное солнце. Готовя путь вечеру, похолодал и усилился ветер. Ряды растений — человеческие посевы, зашелестев странными листьями, потянулись в багровеющее небо.

— Куст вырос так быстро, — сообщил Руперт. — Даже страшно… просто вымахал! А ведь я посадил его всего неделю назад. В тот же день, когда Земля… Я и другие цветы посадил, но проявил себя только этот. Остальные… — Он грустно показал глазами на бурую кучку недавно выдернутых сухих ростков.

Майк нагнулась и дёрнула за веточку.

— Можно Руперт?

— Э-э… — Руперт повёл рукой, и тут же её уронил, — ну да, конечно.

Майк отщипнула бутон и, воткнув себе в волосы, сделала пируэт с подскоком. Аникстер с Рупертом стояли рядом и тихо улыбались. Аникстер глянул ей за плечо. Из космического корабля на холм, к огородам, поднимался Дувелл.

Внезапно остановившись, Майк склонила голову на плечо.

— Эй, Руперт! — Она подошла к ним. — Давай сорвём эти розы и подарим девчонкам по цветку. Здесь, похоже, хватит на каждую.

— Твою мать! — Рупер шагнул к кусту. — Ни за что в жизни, ишь ты… покуситься на мою красу и гордость!

— Но, — с воодушевлением продолжала Майк, — в таком случае, когда цветы завянут, мы все могли бы стать, будто пчёлки, и получить тысячу розовых кустов. Не забудь! Здесь, скорее всего, нет насекомых, и твою красу опылять некому.

Руперт призадумался, его длинное лицо помрачнело.

— Опылять срезанные цветы? Не вижу смысла, Майк. Но… ладно, даже не знаю… — он уставился на костяшки пальцев, — в конце концов куст всё-таки многолетний. Наши женщины наверное порадуются, да?

— Они ведь женщины, Айова, и изголодались по всяким приятным мелочам вроде цветка в волосах.

— Отличная мысль! — незаметно подойдя, захлопал в ладоши Дувелл. — И чудесное представление, дорогая. Я счастлив, что нам удалось принести в наш новый дом очарование балета. — Он нагнулся над розовым кустом, и ветерок взметнул ему длинные седые волосы. — Да чего там долго думать, давайте их сорвём!

Осторожно, один за другим, они отделили цветы от стеблей и сложили в сброшенную ради такого дела куртку Аникстера. Всего набралось двадцать шесть ярких и благоуханных роз.

— Вот девчонки удивятся! — радовалась Майк, лаская пальцами бархатные лепестки. — Это чтобы, вы, мужчины, думали не только об исследованиях, анализе погоды и…

— Майк!!! — душераздирающе вскрикнул Аникстер. Его полный ужаса взгляд был прикован к её волосам. — Твоя роза!

Майк метнулась рукой к голове. Роза исчезла. По щеке осыпалось немного пыли, что-то раскрошенное, чёрное и волокнистое. Её глаза округлились.

— Ч-что такое?

— Вот срань, — раздался голос Питерсона. — Зря вы их посрывали.

Долговязый биолог перемахнул через ограду и, дымя трубкой, подошёл.

— Это что-то в воздухе… пока не определил. На некоторые растения воздействует, на другие нет. Рано или поздно я выясню. А пока будьте осторожны и перед тем, как что-то срывать, убедитесь, что у вас есть семена.

— Боже! — ахнул Руперт.

Другие розы тоже утратили своё красное великолепие. Ссохлись, превратившись в чёрно-серые струпья, покрытые резкой сетью вен, которая делала их омерзительными.

Руперт потрясённо перевёл взгляд на сам куст. Тот съёжился и, хлопьями опал на землю, и у их ног внезапно осталась лишь крошечная кучка чёрного пепла.

— Брр! — отшатнувшись, содрогнулась Майк и стала отряхивать волосы и щёку.

Аникстер взглянул на Руперта. Айовец плакал, как плачут мужчины — губы поджаты, прикрытые веками глаза блестят от непролитых слёз.

— Мне жаль, — вздохнул Анникстер и, встряхнув куртку, надел.

— Откуда тебе было знать? Но… — Руперт мазнул ладонью по щеке, — цветов больше нет. Видишь ли, я цветы люблю… точнее, любил.

Майк что-то произнесла, и Дувелл слегка повернулся на голос. Его старое лицо мастерски скрывало чувства. Она что-то подобрала с земли и теперь предлагала их вниманию. Это была маленькая, нескладная гроздь пурпурно-чёрных ягод на толстом, покрытом зазубринами стебле. Уродливая.

— Взгляните, это ведь… почти цветок. Разве нет?

Втыкать находку в волосы она не стала. Та всё равно не удержалась бы на голове. Майк просто стояла и, закусив губу, пихала носком «баклажан».

Дувелл переглянулся с Аникстером. Мгновение они смотрели друг на друга, потом переключились на Руперта, а тот скользнул по штуке в руках Майк и уставился на точку в пустом небе, почти у самого обода далёкого солнца, садившегося на марсианском горизонте.

В памяти Аникстера всплыли слова: «… Даже если у наших правнуков появится вторая голова и так далее, в душе они всё равно будут людьми, совсем как мы, а это главное…» «А что, зая, если… Если в итоге все эти овощи попросту начнут казаться нормальными… Если нам понравится вкус, и все наши мерки…» и то, что осталось невысказанным: «А мы действительно спасли землян? Даже, если брать души? Марс силён, а нас мало. Во что превратят нас столетия? Что мы будем считать прекрасным, а что уродливым? Правильным или неправильным? Может, для нас это тоже изменится? Надо спросить Дувелла».