Почти родные

– Ты об этом пожалеешь, – предупреждаю. – Имей в виду, спорт и я – несовместимые понятия!

– Как я и фотография, – парирует Андрей.

Мы какое-то время молчим, переглядываясь. А потом пожимаем друг другу руки, заключая сделку, и едем домой.

25 глава

– Ты много путешествовал? – спрашиваю я у Андрея, пытаясь занять мозги хоть чем-то, кроме мысли о том, что мы с ним занимались сексом.

Ковалёв ни черта в этом не помогает! Хоть бы майку натянул ради приличия. С одной стороны, ничего не мешает попросить его это сделать, но с другой – мне нравится наблюдать, как, склонившись над тарелкой, обнаженный по пояс Андрей уплетает мою стряпню.

Даже немного пугает, как быстро я потеряла голову от человека, которого еще недавно, казалось, на дух не переношу. И рада бы с этим что-то сделать, но пока до краев не наполню себя будоражащими эмоциями, можно даже не пытаться сместить фокус внимания на другое. Не получится. Я знаю свой предел. Мне не забыть об этой ночи. Ни сейчас, ни потом.

– Много, – кивает Андрей.

– А с чего вообще началось твое увлечение паркуром? Ян вроде бы на бокс налегал, ты даже принимал участие в соревнованиях, – вспоминаю я.

– Забросил. Не мое.

– Почему?

Андрей, прищурив глаза, смотрит на меня.

– Ощущаю себя так, будто нахожусь на интервью. У тебя там диктофона под столом нет?

Под столом у меня руки и ноющий низ живота. То ли от желания, то ли от недавнего секса. Андрей вначале действительно пытался сдерживаться, это было заметно, но потом у него слетели тормоза. Если бы не пожалел меня и мы продолжили, я бы точно сошла с ума от того, что именно я заставила его потерять самообладание.

– Видео опять записываю, – иронизирую. – Так почему паркур, а не бокс?

– Правда интересно?

– Правда. Ты вообще помнишь, когда мы с тобой нормально разговаривали?

– Нормально – никогда. На моей памяти такое впервые, – усмехается Андрей и, помолчав, продолжает: – Бокс – это отчасти интеллектуальный вид спорта. Помимо молниеносного принятия решений, нужно еще и двигаться. Я не отношу себя к раздолбаям и тем, кто не любит пораскинуть мозгами. Однако эмоций на ринге много, они мной завладевают, плохо себя контролирую. Тренер был от подобного в восторге, но только не я. Терпеть не могу это чувство. Куда больше мне нравится движение, которое не ограничено замкнутым пространством и какими-то условностями. Когда можно дать волю энергии без нанесения телесных травм другому человеку. Если бы не паркур, то я попробовал бы себя в атлетике. У меня есть друзья, которые, наоборот, считают, что интеллект боксеру ни к чему. Они всегда и везде применяют свой природный талант «вышибать» или говорят: «Сила есть, ума не надо». Я однажды на ринге на такого попал. Он разбудил во мне зверя. Мы чуть не убили друг друга, после этого я решил завязать с боксом. Постоять за себя умею, и достаточно. Тебя тоже нескольким приемам обучу. Никогда лишним не будет. Особенно с твоим характером и дерзким языком.

– То есть если бы ты не умел драться, – оглядываю его синяки, – последствия могли быть печальнее?

– Вполне.

– Твои размышления насчет бокса мне нравятся. Я бы тоже его не выбрала. А еще мы оба знаем, что ты можешь специально спровоцировать острую ситуацию. Хотелось бы знать причину, по которой ты в синяках. Это из-за Натали, Пауля, просто стычка на улице?

– Какой версии сама придерживаешься? – интересуется Андрей, прежде чем озвучить свою.

Дергаю плечом:

– Без понятия.

– Пьяная драка. Мы с парнями в баре выпивали. Зацепились с какой-то компанией, и понеслось. Менеджер Натали замял шумиху, в прессе ничего не было, но движа мы навели много. Адану больше всех прилетело, его сняли с соревнований.

– Так всё серьезно? – удивляюсь я.

– Призовое место с поломанной рукой он вряд возьмет, – грустно хмыкает Андрей и убирает со стола пустую тарелку, пока я мысленно представляю всю картину случившегося.

Ни разу не видела, как Ковалёв дерется. Жаль, что всё замяли и в интернете об этом ничего не будет. И как же бесит упоминание о фиктивной подружке Андрея! Лучше не акцентировать на этом внимание.

Удивительно, мы всего раз переспали, а я уже витаю в облаках. Осталось фасон свадебного платья придумать и решить, как мы назовем наших детей. Или озвучить Ковалёву, что он может вернуть фамилию Багдасаров, женившись на мне.

Андрей подходит к столу и выкладывает таблетки, отвлекая от наивных мыслей, которые вызывают у меня улыбку.

– Что это? – киваю на лекарства.

– Мелатонин и обезболивающее. Выпей обе.

– Я…

– Я говорю, а ты делаешь, – жестко припечатывает Андрей. – В чем-то я иду на уступки, в чем-то ты. Компромисс. Слышала такое слово? Если нет, то придется с ним познакомиться.

– Терпеть не могу условия и договоры, – вздыхаю я. – Но в таком случае спим вместе наверху. По рукам?

– Нет. Спим в гостиной. Или порознь. У тебя нет телевизора.

– Бесконечно включенный телик меня тоже раздражает, – бурчу я. – Почему ты всегда спишь под его говор?

Андрей улыбается:

– Привычка. Родом из детства.

Заинтересованно приподнимаю брови.

– Нет, рассказа, почему я всегда сплю под болтовню из коробки, не будет, – отрезает он.