Почти любовь

– Мне надо Олесе пару слов наедине сказать. Вы идите пока. Я догоню, – настойчиво спроваживаю друзей. Вадик пронзает меня каким-то незнакомым нехорошим взглядом, пробуждающим во мне неприятные подозрения. Макс тоже не торопится освободить территорию от своего навязчивого присутствия, все так же нагло раздевая Веснушку похотливыми глазами. Внимание Богданова ей совсем не льстит, судя по тому, как она суетливо одергивает юбку и скрещивает руки на груди.

– Вадик, поддержи идею. Я приглашаю Олесю вместе с нами обмыть завершение важного жизненного этапа, – положив руку на плечо Смоленского, начинает втирать ту же херь, что пять минут назад – мне.

– Я только три стаканчика купил, – растерянно отзывается Смоленский, поправляя съехавшие очки.

– Я про клуб, дубина, – ржет Макс. – Бухнуть под березкой таких девушек, как Олеся, не зовут.

– А… в клуб, – снова заикается Вадик. – В клуб можно.

– Вы спятили оба? – раздражаюсь я. – Весну… Олеся по клубам не ходит.

– Хожу, – подает голос Матвеева. Причем уверенно так подает, словно боится, что мы… точнее они передумают. – Я согласна, – кивает она, заставив меня в очередной раз потерять дар речи. Это какая-то дурацкая шутка? Она же не серьезно?

– Класс, – торжествует Макс. Вадик тоже приободряется, расправляя плечи, а мне удавиться хочется. Я всю ночь отрываться собирался, нажраться в усмерть, девчонку симпатичную уломать на секс, можно даже не одну, а теперь что? Подстава со всех сторон. – Сань, а ты чего мрачнее тучи? – покалывает Богданов, уловив мое удручающее настроение. – Мы в завидном отлично все вместе отдыхали, и Янке с Мариной Олеся понравилась.

– Идите уже, благодетели херовы, – рявкаю я, и на этот раз до парней наконец-то доходит, что я не шучу. Они быстро ретируются в направлении главных ворот, оставив меня один на один с приунывшей Веснушкой, сосредоточенно рассматривающей носы своих уродливых туфель из прошлого столетия.

– Я могу не идти, если ты против, – тихо произносит она после минуты напряженного молчания. Шумно выдохнув, я наклоняюсь за оставленным на ступенях стаканчиком из Старбакса и залпом выпиваю противный холодный кофе.

– Я против, – смяв пустую тару в кулаке, подхожу к ней вплотную.

Ее макушка едва доходит мне до плеча, и я в очередной раз удивляюсь, как у такой невысокой девушки могут быть офигенно длинные ноги? И это не единственное несоответствие в ней, от которого у меня рвет крышу. Сиськи третьего размера у худышек, вроде Олеси, тоже далеко не норма. Я помню, что в детстве она была кудрявой толстушкой с пухлыми щечками, сплошь покрытыми веснушками. Нехило так изрослась. Из гадкого упитанного утенка превратилась с изящную хрустальную лебедь. Слишком разительные перемены, чтобы поверить в их естественное происхождение. Причем Веснушка совсем не похожа на помешанных на диете анорексичек, не вылезающих от косметологов и из спортзалов. Она и косметикой почти не пользуется, о стиле не имеет ни малейшего понятия, и вкуса у нее даже близко нет.

– Твои проблемы. Меня не ты пригласил, – нагло заявляет Олеся, продолжая разглядывать свои стремные туфли.

– А как же: «не пойду, если ты против»? Берешь свои слова назад?

– Думала, что тебе хватит такта…

– Хватит, Олеся, – «бестактно» перебиваю я. – Ты мне доходчиво дала понять, что не хочешь продолжать наше общение.

– Мы можем не общаться, – пожимает она плечами. – Поздравляю, кстати, с получением диплома.

– Спасибо, – цежу, скрипнув зубами. Олеся шмыгает заложенным носом, и я вспоминаю, что десять минут назад она рыдала на ступенях. – У тебя что-то случилось? – спрашиваю, поддавшись внезапному импульсу.

– Аллергия на пух. Я же сказала, – упрямо заливает Веснушка.

– Врешь, – ухмыляюсь я.

– Вру, – признается она, откидывая за спину длинные светлые волосы. Ее взгляд лениво ползет по моему телу вверх, задерживается на гладко выбритом подбородке и губах, поднимается выше, и я уже привычно тону в прозрачном изумрудном омуте. – У тебя глаза черные, – тихо произносит Леся. – И, вообще, ты на цыгана похож.

– Тебе французы нравятся, я помню, – отвечаю, глубоко вдыхая умопомрачительный аромат грейпфрута и бергамота.

– Мне нравится твой костюм, – Олеся неожиданно отвешивает мне комплимент.

– Ну хоть что-то, – иронизирую я, ощущая нарастающее между нами сексуальное напряжение. – Хочешь подарю? Могу прямо здесь снять, – отпускаю пошлую шутку.

– Сними, – она громко сглатывает, облизывая губы, и опускает ресницы. – Но не здесь, – добавляет тихо.

– Пойдем ко мне, – предлагаю я, точнее та часть меня, что болезненно упирается в молнию на ширинке брюк. – Тут недалеко. Десять минут пешком.

– Знаю. Я тебя до дома подвозила.

– Блузку заодно твою застираем, а в клуб можешь смело мой костюм напялить, – хрипло смеюсь, представив себе эту картину.

– А Ирина Владимировна дома?

– Мама уехала на неделю к подруге в Казань.

– Тогда пошли, – кивает Веснушка. Пока до моего затуманенного похотью мозга медленно доходит полученная информация, она уже резво сбегает по лестницам. Остановившись внизу, быстро оглядывается, окидывая меня смеющимся взглядом. – Сдрейфил, Страйк?