Почти как «Бьюик»

Они очень меня порадовали, и я никогда это не забуду. Видите ли, потом произошло что-то ужасное. И так хорошо, что весь этот ужас можно хоть чем-то уравновесить, скажем, трогательным поступком этих двух олухов, которые компенсировали мне не только стоимость юбки, но и заплатили за доставленные неудобства и испорченное настроение. Да еще подарили цветы. И когда я вспоминаю случившееся позже, я всегда вспоминаю и этих парней. И прежде всего – собранные ими полевые цветы.

Я поблагодарила их, и они направились наверх, возможно, сыграть в шахматы. В конце лета обычно проводился какой-то турнир, победитель которого получал маленькое бронзовое сиденье для унитаза. Называлось оно «Кубок Скрантона». Все это кануло в Лету, как только Тони Скундист вышел на пенсию. Эти двое уходили с чувством выполненного долга. И, полагаю, в определенном смысле они его выполнили. Вот я и решила, что на оставшиеся от покупки юбки деньги куплю им большую коробку шоколадных конфет или теплые перчатки. От перчаток проку, конечно, больше, но это очень уж домашний подарок. Я же в конце концов их диспетчер. Перчатки могли им купить и жены.

Они не просто всунули в вазу цветы, но попытались составить букет, даже добавили зелени, как делают в больших цветочных магазинах, но вот о том, чтобы налить воду, забыли. Над тем, чтобы букет выглядел красиво, подумали, а про воду забыли: для мужчин это типично. Я взяла вазу и направилась на кухню, когда на связь вышел Джордж Станковски. Он кашлял и по голосу чувствовалось, что он смертельно напуган. Позвольте вам кое-что сказать. Можете даже записать мои слова, если вы коллекционируете аксиомы жизни. Полицейский оператор средств коммуникации боится только одного: услышать по радио испуганный голос патрульного. Джордж назвал код 29–99. 99 – это «общая тревога». 29… если вы заглянете в «Руководство», то увидите напротив числа кода 29 только одно слово. И слово это – катастрофа.

– База, говорит Четырнадцатый. Коды 29–99, как меня слышите? Два-девять-девять-девять.

Я поставила вазу с цветами на стол, очень осторожно. В этот момент мне живо вспомнился эпизод из прошлого: когда услышала по радио о смерти Джона Леннона. Я как раз готовила завтрак отцу. Собралась оставить еду на столе и сразу убежать – опаздывала в школу. Веничком сбивала яйца в стеклянной миске, которую прижимала к животу. И когда радиокомментатор сказал, что Леннона застрелили в Нью-Йорке, я точно так же очень осторожно поставила миску на стол.

– Тони, – крикнула я, от моего крика (а может, от того, что слышалось в крике) все оторвались от своих занятий. Разговоры наверху, в комнате отдыха, мгновенно смолкли. – Тони, Джордж Станковски на связи. У него 29–99! – и, не дожидаясь ответа, склонилась над микрофоном, сообщила Джорджу, что я его слышу, все на пятерку, и прошу продолжать.

– Я на шоссе 46, в Потинвиле. – Помимо голоса я слышала какое-то потрескивание. Словно там что-то горело. Тони уже стоял у двери коммуникационного центра, рядом с ним – Сэнди Диаборн, в гражданском, форменные ботинки, связанные шнурками, болтались в одной руке. – Грузовик-цистерна столкнулся со школьным автобусом и горит. Цистерна горит, занялась и передняя часть автобуса. Поняли меня?

– Поняли, – говорила я спокойно, только губы онемели.

– Цистерна для транспортировки химических веществ, компания «Норко уэст». Поняли?

– «Норко уэст», Четырнадцатый. – Название я большими буквами записала в лежащий под рукой блокнот. – Что в ромбе? – Я имела в виду знаки, которыми маркировались цистерны в соответствии с перевозимыми веществами: огнеопасно, взрывоопасно, отравляющее вещество и так далее.

– Отсюда не видно, слишком много дыма, но в цистерне белое вещество и оно загорается, когда вытекает на асфальт и в придорожный кювет. Поняли меня? – Тут Джордж вновь начал кашлять в микрофон.

– Поняла, – ответила я. – Дышишь парами, Четырнадцатый? От них кашель?

– Да, парами, но я в порядке. Проблема… – Кашель не дал ему закончить фразу.

Тони отобрал у меня микрофон. Похлопал по плечу, как бы говоря, что я справляюсь со своими обязанностями, просто он не может стоять рядом и слушать. Сэнди уже надевал форменные ботинки. Остальные патрульные подтягивались к коммуникационному центру. Много патрульных, поскольку близилась пересменка. Даже Мистер Диллон вышел из кухни посмотреть, с чего такой шум.

– Проблема – школа, – продолжил Джордж, когда приступ кашля прошел. – До начальной школы Потинвиля всего двести ярдов.

– Школьные занятия начнутся только через месяц, Четырнадцатый. Ты…

– Возможно, возможно, но я вижу детей.

– В августе у них Месяц ремесел, – прошептал кто-то за моей спиной. – Моя сестра обучает лепке из глины девяти– и десятилетних.

Когда я услышала эти слова, у меня сжалось сердце.

– Дым относит на меня, – говорил Джордж. – Не в сторону школы. Повторяю, не в сторону школы. Поняли?

– Поняли, Четырнадцатый, – ответил Тони. – Пожарные уже прибыли?