Почти как «Бьюик»

Если б он ударил каблуком чуточку сильнее, то наверняка прошиб бы днище, но Джордж больше не попросил его прекратить это безобразие. Если тех, кого сажаешь на заднее сиденье, просить угомониться, они только расходятся. Очень уж хочется досадить копам. С этим я сталкивался не раз и не два, но не часто приходилось терпеть такое от козла, который в школе выбивал книги из рук и отрывал карманы от рубашек, не говоря уж про скандирование моей фамилии… противно ужасно. Словно переносишься в прошлое на машине времени.

Я ничего по этому поводу не сказал, но уверен, что Джордж чувствовал мое состояние. И когда он взял микрофон: «База, это Шестой, подъезжаем через минуту», – я понимал, что эти слова предназначались мне, а не Ширли. Мы ехали на базу, чтобы посадить Брайана в «Уголок плохишей», включить ему телевизор, будь на то его желание, сделать в журнале дежурного запись об аресте. Потом помчались бы в Потинвиль, если только тамошняя ситуация не изменилась к лучшему. А уж Ширли созвонилась бы с тюрьмой округа Стэтлер и сообщила, что у нас сидит один из их завсегдатаев, но пока…

– ДЖЕЙК-О-БЮ! – бам-бам-бам!  – ДЖЕЙК-О-БЮ!

Теперь он орал так, что лицо покраснело, а на шее вздулись жилы. Просто выходил из себя. Я уже представлял, как же будет хорошо, когда мы наконец избавимся от него.

Мы поднялись на Букингс-Хилл, где находилась наша база, Джордж ехал чуть быстрее, чем следовало. Нажал на клаксон, свернул на подъездную дорожку, практически не снижая скорости. Липпи понял, что концерт заканчивается, и, схватившись за проволочную сетку, начал ее трясти, продолжая барабанить сапогами а-ля Джон Уэйн по полу и вопить:

– ДЖЕЙК-О-БЮ! – бам-бам-бам! Дзинь-дзинь-дзинь!

Подъездная дорожка вывела нас к автостоянке у заднего фасада здания. Джордж обогнул угол здания, чтобы припарковаться у двери черного хода и мы быстренько и без суеты смогли препроводить старину Брайана в камеру.

Но когда Джордж обогнул угол, из двери черного хода, прямо под колеса, выскочил Мистер Диллон.

– Берегись, берегись!  – закричал Джордж, то ли мне, то ли собаке, то ли себе, теперь уже никто не узнает. Вспоминая все это, я всегда думаю о том, что история практически повторилась в тот день, когда он сбил старуху в Лассбурге. Настолько все одинаково, будто тогда прошла генеральная репетиция, с одной лишь, пусть и значительной, разницей. Я задавался вопросом, не досаждала ли ему в последние недели жизни мысль: «С собакой я разминулся, а женщину сбил»?  Может, и нет, но у меня, окажись я на его месте, она бы не выходила из головы. «С собакой я разминулся, а женщину сбил. И как можно после этого верить в Бога, если должно быть все с точностью до наоборот?»

Джордж обеими ногами вдавил в пол педаль тормоза. Ударил ребром левой ладони по клаксону. Меня бросило вперед. Но ремень безопасности удержал у спинки сиденья. Такие же ремни были и на заднем сиденье, однако наш арестованный не удосужился ими воспользоваться. Не хотел прерывать скандирование. Вот и впечатался лицом в проволочную сетку, которую тряс. Я услышал, как что-то треснуло, такой звук раздается, когда сцепляешь пальцы, а потом вытягиваешь руки, ладонями вперед. Потом хрустнуло. Треск я расценил как перелом одного из пальцев. А хруст – точно носа. Этот звук я тоже слышал, он всегда одинаковый, с таким ломаются куриные кости. Он приглушенно, удивленно вскрикнул. Кровь, горячая, как поверхность грелки, выплеснулась мне на плечо.

Мистера Диллона отделил от смерти фут, может, даже два дюйма, но он пробежал, не удостоив нас и взгляда, с прижатыми к голове ушами, гавкая и скуля, держа курс на гараж Б. Его тень бежала рядом с ним, четкая и черная.

– Бозе, я ранен! – загнусавил с заднего сиденья Брайан. – Я фесь в крофи! – и тут же начал орать о жестокости полиции.

Джордж открыл дверцу. Я какое-то мгновение сидел, наблюдая за Мистером Д, ожидая, что он остановится, приблизившись к гаражу Б. Не остановился. На полном ходу врезался головой в сдвижные ворота. Свалился на бок, вскрикнул. До этого дня я не знал, что собаки умеют кричать, но они умеют. Как мне показалось, вскрикнул не от боли, а от раздражения. По коже побежали мурашки. Д поднялся, завертелся на месте, словно погнался за своим хвостом. Дважды описал полный круг, тряхнул головой, словно прочищая мозги, и вновь врубился в сдвижные ворота.

– Ди, нет! – крикнул Хадди, появившийся в дверном проеме. За ним стояла Ширли, прикрывая ладонью глаза. – Прекрати, Ди, слышишь меня, немедленно прекрати!