Почти два килограмма слов

Люди склонны искать оправдание тем вещам, на которые не могут повлиять. Среди таких вещей — насилие. Если тебя бьют током во время теста — сама виновата: плохо готовилась. Если тебя избили и ограбили по пути домой — сам/а виноват/а: зачем так поздно шляешься по темным переулкам? Если тебя изнасиловали — сам/а виноват/а, и не говори, что не понимала, к чему все идет. Мы подсознательно верим в справедливость мира и потому закрываем глаза на то, что способно поколебать, подточить эту нашу веру.

Поэтому «Маленькая жизнь» и подобные ей книги сейчас очень нужны — они создают контекст, в рамках которого обсуждение больных и интимных вопросов может перейти на более цивилизованный уровень. Разумеется, книга не способна заменить психотерапевта — сама Янагихара говорит об этом в интервью. И все же кое-что книга может: дать человеку понять, что он не одинок.

«Маленькая жизнь» — притча о не-одиночестве. События в ней происходят в условном «сейчас», автор сознательно стерла все приметы современности, превратила текст в огромную, жестокую сказку, которая как бы напоминает нам: время и место не важны, потому что то, о чем я вам сейчас расскажу, было всегда.

И всегда будет.

И с этим надо что-то делать. Как минимум — говорить об этом.

Айн Рэнд: ампутация самоиронии

Сюжет «Идеала» прост, как рецепт яичницы с адыгейским сыром: главную героиню, актрису Кей Гонду, обвиняют в убийстве, она скрывается от полиции и просит убежища у поклонников.

Вообще, справедливости ради стоит сказать: сюжет, может, и не тянет на премию «Тони», но в нем определенно что-то есть, и в руках талантливого и не лишенного чувства юмора драматурга — например, Майкла Фрейна или Мартина Макдоны — он мог бы стать основой для мощной драмы или комедии: пять человек в течение одной ночи по очереди встречают любимую актрису. Только представьте: сидите вы дома, и тут — стук в дверь, а на пороге Эмили Блант (Кейт Бланшетт, Дженнифер Лоуренс, Пенелопа Крус — нужное подчеркнуть). Сколько простора для бытовых зарисовок, неловких пауз и саспенса, учитывая, что пружина сюжета — убийство.

Но у меня для вас плохие новости: автор пьесы — Айн Рэнд, и если вы читали «Атланта…», то вы примерно представляете, что именно вас ждет: огромная тяжеловесная проповедь, зачем-то населенная персонажами, каждый из которых когда-то пережил ампутацию самоиронии. И даже хуже — пьеса-проповедь провисает на всех возможных уровнях, особенно на уровне диалогов: герои Рэнд не разговаривают, они обмениваются цитатами из пабликов для впечатлительных школьников вконтакте: «Минуту назад мир остановился и будет неподвижен еще три минуты. Но этот перерыв наш. Ты здесь. Я смотрю на тебя. Я видел твои глаза и в них всю правду, доступную людям. (Она роняет голову на руки.) Прямо сейчас на земле нет других людей. Только ты и я. Нет ничего, кроме мира, в котором мы живем»[34].

С персонажами тоже беда: они легко делятся на два типа — благородный и глупый. Первый настолько благороден, что, скорее всего, умеет ходить по воде, а второй — настолько глуп, что, наверное, даже банку с солеными огурцами не сможет открыть без инструкции.

И дело вовсе не в том, что они плохо прописаны, — наоборот, прописаны даже слишком детально, — но огромные утомительные монологи совсем не делают их живыми, героям Рэнд не хватает глубины: они прямолинейны, как железнодорожные рельсы, каждый носит в голове всего одну идею и яростно ее защищает. И да, я в курсе, что люди, у которых в голове всего одна идея, действительно существуют. Проблема здесь в другом: в мире Айн Рэнд существуют только и исключительно такие люди — оголтелые защитники идей. Все эти Кай Гонды и Джоны Галты после прочтения так и остаются бестелесными (даже несмотря на постельные сцены, которые у Рэнд такие, что Лавкрафт обзавидуется: «…она почувствовала, как его рот мучительно продвигается вверх по ее ноге»), смутными аллегориями — возвышенные и великодушные борются с жадными и глупыми.

В ее романах нет дилемм и конфликтов: идеи, неугодные автору, нигде, никак и никогда не раскрываются — потому что защищают их самые слабые, мелочные и мерзкие персонажи. Стоит ли говорить, насколько это неконструктивно? Читателю не оставляют выбора: «Ты или с нами, божественными и красивыми эгоистами, или вот с этими, скользкими и бесхребетными коммуняками/социалистами». «Атланта…», например, издатели позиционируют как философский роман, но при этом идеологический перекос в книге настолько очевиден, что любой разговор о «романе идей» теряет смысл. Это не «роман идей», это, увы, роман лишь одной идеи — той, что так мила сердцу Айн Рэнд, — идеи Капитализма С Человеческим Лицом. А все остальные нужны лишь для того, чтобы раздать их дуракам и посмотреть, как они их изуродуют. Очень мило, да.