Почти два килограмма слов

Гайдузек был другом семьи Янагихара, Ханья знала его лично и, когда он умер (в 2008-м), позаимствовала ключевые факты его биографии для своего дебюта. Она — дочь врача-гематолога — с детства интересовалась анатомией и медициной: «Болезни завораживают меня: то, что чужак может сделать с организмом хозяина, как захватчик с государством, и как инфекция…»; именно эту тему — тему паразитизма и слабости плоти — она взяла за основу, когда решила попробовать себя в литературе.

Критики хвалили книгу, называли самым амбициозным дебютом последнего времени. И было за что — в «Людях в деревьях» есть все необходимые ингредиенты Великого Американского Романа:

— масштабный замысел: сюжет вращается вокруг открытия белка, замедляющего старение, то есть фактически эликсира молодости;

— социальная критика: история о фармакологических компаниях, жадность которых стала причиной исчезновения целой культуры на острове в Микронезии;

— сюжетная рамка, отсылающая к «Лолите»: главный герой — ненадежный рассказчик — пишет мемуары, пытаясь избежать обвинений в растлении малолетних.

И все же ни похвалы критиков, ни огромный размах не обеспечили роману особый успех у читателей. Да и сама Янагихара спустя два года в интервью для The Guardian сказала: «Это не та книга, в которую можно влюбиться». И написала следующую, в которую влюбились все.

Второй роман получил название «Маленькая жизнь» (A Little Life), и хотя с дебютной книжкой он не пересекается, между ними все же есть внутренняя связь: если в «Людях в деревьях» автор дает читателю возможность заглянуть в голову к хищнику, растлителю, то в «Маленькой жизни» все наоборот — мы наблюдаем за жертвой сексуального насилия.

В центре внимания четыре друга: юрист Джуд, актер Виллем, художник Джей-Би и архитектор Малкольм. Ядро сюжета — жизнь Джуда; друзья и их истории вращаются вокруг него, как спутники. A Little Life — книга о власти прошлого, ее структура полностью отражает замысел: роман не линеен — в том смысле, что время здесь двигается одновременно вперед и назад. Все начинается, когда героям где-то по 25 лет, а дальше идет мозаика из событий прошлого и будущего. Такая композиция позволяет не только сделать историю очень динамичной, но и добавить в нее элемент тайны, квазидетективный сюжет — читатель сразу замечает белые пятна в биографии главного героя и начинает задавать вопросы: как Джуд получил свои травмы? и почему он увиливает от разговоров? Автор сама постоянно заостряет на этом внимание: «Ему нравилось делать вид, что он один из них, хотя он и знал, что это не так»; «Джуд боялся, что если не будет двигаться вперед, то соскользнет назад, в прошлое, в жизнь, которую он покинул и о которой никому из них не рассказывал»[33].

В США, несмотря на восторженные рецензии, роман много критиковали за «излишнюю жестокость», но это сильное преувеличение. Довольно странно слышать такие претензии от американских рецензентов, у них есть и более жестокие и эпатажные писатели: в «Отеле Нью-Гемпшир» Джона Ирвинга есть сцена группового изнасилования, от которой волосы встают дыбом, в его же книге «В первом лице» свою жизнь во всех подробностях пересказывает герой, которого влечет к транссексуалам. Да и вообще, по сравнению с текстами Ирвинга (или Джонатана Литтелла) работа Янагихары — образец умеренности.

Наконец самое главное: на русском языке «Маленькая жизнь» вышла в конце 2016-го, и это, кажется, идеальное время для появления такого большого, умного и провокационного романа. Когда тема замалчивания травм прошлого и сексуального насилия в России все чаще всплывает в СМИ и соцсетях, становится ясно — у нас пока просто не существует контекста, в рамках которого люди могли бы обсудить такие болезненные темы, у нас ведь «не принято выносить сор из избы»: даже робкие попытки женщин написать о своем травматичном опыте вызывают в обществе целую бурю эмоций, и в итоге вместо проработки проблемы все скатывается к обвинениям жертвы и слатшеймингу.

>>>

В 1966 году американские психологи Мелвин Лернер и Кэролайн Симмонс провели эксперимент. Суть простая: 72 студентки наблюдали за тем, как их однокурсница выполняет тест. За каждый неправильный ответ девушка получала удар током. Студентки, разумеется, сочувствовали ей — но лишь сначала. Прошло немного времени, и сочувствие сменилось обвинениями: ближе к концу теста студентки были уверены, что жертва заслужила наказание, — если б готовилась получше, могла бы избежать ударов.

Лернер и Симмонс объяснили такое поведение верой людей в справедливость мира: мы подсознательно верим, что все происходящее с человеком — результат его поступков. За хорошие дела мир награждает нас, за плохие карает.

Звучит логично, но есть одно но: эта вера — когнитивная ловушка.