Почти человек. Как открытие Homo naledi изменило нашу историю

Но в наши дни, на заре 2000-х годов, понимание научного метода несколько изменилось. Вместо быстрой публикации описания находки и последующего ее исследования многие крупные ученые предпочитали годами держать свои открытия в тайне, чтобы потом опубликовать крупную монографию о них. К примеру, все научное сообщество было в курсе, что Тим Уайт и его команда еще в середине 1990-х обнаружили частичный скелет Ardipithecus ramidus, однако с тех пор, кроме нескольких туманных комментариев, о находке ничего не слышно (в 2009 году описание скелета наконец было опубликовано). Или, скажем, находка «Маленькой Стопы»: ее обнаружили в 1997 году в пещере Стеркфонтейн[15], и вот, спустя уже больше десяти лет, никто за пределами исследовательской группы понятия не имеет о ходе исследований. Для ученых, совершивших эти находки, было делом первостепенной важности застолбить их за собой и своей исследовательской группой. Конечно, вне всяких сомнений, эти люди руководствовались желанием выполнить исследовательскую работу на как можно более высоком уровне. И как знать – вполне возможно, что все эти годы были необходимым условием тщательной научно-исследовательской работы. Но дело в том, что этому примеру массово начали следовать практически все исследовательские группы.

Находки из Малапы также были крайне сложными в плане препарирования – каждая из них требовала многих и многих часов кропотливой работы. Несомненно, понадобились бы долгие годы работы для более или менее полной интерпретации всего местонахождения и всех останков гомининов, обнаруженных там. Стоило ли ждать с публикацией, пока из брекчии будут вынуты все кости этого скелета? Почти каждый день из лаборатории приходили все новые и новые препарированные фрагменты – и непохоже было, чтобы этот поток в скором времени иссяк.

В 2003 году я ратовал за предоставление открытого доступа всем ученым к южноафриканским окаменелостям – и получил за это изрядную долю критики. Противники такого подхода говорили, что я предлагаю пустить по ветру то, что потом и кровью было достигнуто другими. Очевидно, что к находкам из Малапы это ни в коей мере не относилось. Глядя на скелет, лежащий на столе, и думая о многих часах работы, посвященных каждому его фрагменту, я уже знал, что должен довериться своим инстинктам. Я просто не мог себе позволить скрывать эти находки от научного сообщества на протяжении долгих лет.

Вместе с тем работать в одиночку я тоже не мог: мне была нужна команда.

* * *

С Полом Дирксом мы сотрудничали на протяжении многих лет, что я исследовал Колыбель, – я хотел, чтобы он возглавил геологическое направление работ. Со Стивом Черчиллем мы познакомились, еще когда оба только защищали диссертации, и с тех пор работали вместе много раз; последним нашим проектом была как раз экспедиция на Палау – мы вместе работали над описанием обнаруженных там костных останков. Стив – один из крупнейших в мире экспертов по посткраниальным костям древних людей, так что выбор его как главы этого направления был абсолютно логичным. Также мне хотелось привлечь к работе Дэррила де Ройтера; он прибыл в Южную Африку из Канады в середине 1990-х сначала как студент-волонтер, а затем как мой аспирант. На протяжении последних нескольких лет он работал над исследованием черепов и зубов гомининов, обнаруженных в Южной Африке. Я доверял Дэррилу как самому себе и был уверен, что он великолепно справится с описанием нижней челюсти и тех двух зубов.

11 октября 2008 года я отправил Стиву и Дэррилу письмо по электронной почте, присовокупив к нему несколько фотографий; в теме письма я написал просто «Гоминиды».

Спустя пару часов я получил восторженные ответы от обоих. Изучив фотографию нижней челюсти, они оба написали, что она похожа на челюсть австралопитека. Чтобы не исказить первое впечатление, которое, конечно, могло быть несколько обманчивым, я не стал прилагать к изображениям размерную шкалу. Но я оценил, что они сразу настроились на нужный лад, пустив первые же свои мысли на поиски решения проблемы. Да и догадки их были не столь уж неправдоподобными: если в Колыбели находят останки древних людей, то зачастую – именно австралопитеков. Впрочем, за последующую пару недель работы с изображениями они оба изменили свои выводы, высказавшись в духе того, что эта нижняя челюсть была «чем-то особенным».

Примерно в то же время мне позвонил другой мой давний друг и коллега – Петер Шмид из Цюриха: мы несколько раз с ним организовывали учебные полевые школы в Южной Африке, и он хотел обсудить возможность устроить еще одну и в этом году, так как его студентам очень понравилось работать в Глэдисвэйле.

Я перебил его:

– Я хочу кое-что показать тебе…

Спустя две недели мы стояли с ним в моем кабинете. Петер скептически смотрел на стол с окаменелостями, скрытыми под бархатной тканью.