Почти человек. Как открытие Homo naledi изменило нашу историю

Я задумчиво покачал головой: все эти вопросы придется отложить до того момента, пока окаменелости не будут аккуратно извлечены из камня. Это даст более диагностически ценные части, например премоляры, моляры и, возможно, даже части черепной коробки. Извлечение костных останков из блоков брекчии – задача крайне трудоемкая, требующая аккуратности и мастерства. Этот процесс называется препарирование: окаменелость действительно готовят к исследованию. Иногда в целях лучшей сохранности костного материала бывает лучше извлекать из камня кость не целиком, а лишь частично. Для очистки костей от брекчии используются специальные граверные станки с пневматическим приводом. Рабочая часть инструмента представляет собой заостренный наконечник из вольфрама; при подаче сжатого воздуха в трубку станка наконечник начинает совершать колебания вверх и вниз с амплитудой в несколько микрон. Можно представить себе муравья, который изобрел перфораторный молоток и с его помощью, производя микроскопические колебания, снимает один тончайший слой крошащейся брекчии за другим, постепенно освобождая кости от камня. Каждый этап препарирования постоянно отслеживается через бинокулярный микроскоп, чтобы регулировать вибрацию вольфрамового наконечника и не повредить при очистке саму кость. Часто на наработку необходимого опыта уходит более двух лет препарирования менее ценных окаменелостей, прежде чем специалист сможет приступить к работе с действительно серьезными находками, вроде костей гомининов.

Препарирование окаменелостей – дело не для слабых духом: здесь требуется необычайно крепкая выдержка, ведь порой, чтобы очистить находку от камня, приходится тратить тысячи и тысячи рабочих часов. Также не все способны переносить нескончаемое жужжание граверного станка: лаборатория препаровки в Витсе, где множество специалистов работает со своими окаменелостями одновременно, звучит как чудовищный рой гигантских пчел. Ученые часто не любят это жужжание, а мне оно страшно нравится, ибо сулит будущее открытие.

Я встретился с Чарльтоном Дьюбом, специалистом-препаратором окаменелостей из Института палеоантропологических исследований Бернарда Прайса (ныне – Институт эволюции человека). Он согласился работать с моей брекчией, однако оговорил, что ему придется выполнять эту работу сверхурочно. Бюджет мой был более чем скромен, но, несмотря на это, наскрести необходимую сумму мне все же удалось. Мы договорились о стратегии: было решено начать очистку с нижней челюсти. Я оставил ему окаменелость; теперь нужно было только ждать результатов препарирования и разрешения на начало раскопок.

Через несколько дней я навестил Чарльтона в лаборатории. У меня дух захватило от увиденного: из камня на моих глазах появлялась прекрасная челюсть с несколькими молярами! Судя по форме камня под челюстью, ожидания не обманули меня – внутри камня были и другие кости!

* * *

Спустя две недели я с разрешением на раскопки в кармане шагал по старой шахтерской дороге. Это местонахождение ныне известно под номером U.W. 88 – то есть 88-е местонахождение в базе Витса. Около дюжины человек сопровождали нас с Джобом Кибии.

Я улыбнулся про себя, подумав, что столь обширная команда так быстро набралась нам в помощь оттого, что палеоантропологам весьма редко предоставляется шанс обнаружить что-то, так сказать, в живой природе. А ведь мы шли к месту, где девятилетний мальчишка нашел окаменелость минуты за полторы. Почему же не справиться целой команде ученых? Словом, настрой был весьма оптимистичный.

В высокой, уже отсыхающей траве старая шахтерская дорога была едва различима. Пока она вела прямо, мы шли под прямыми лучами утреннего солнца, но вот она свернула в тень рощицы из масличных и каркасных деревьев. Справа от тропы находилось углубление в породе метров трех в глубину и метров пяти в диаметре. Благодаря тому что стенки этой маленькой шахты были практически вертикальными, было хорошо видно, что они покрыты темно-коричневым слоем почвы и брекчии. Деревья росли в точности вокруг нее. В сторону от нее под ногами снова оказывалась зубчатая каменистая дорога из местной известняковой породы, перемежающаяся расщелинами глубиной по колено, заросшими кустарником и травой. От основной дороги ответвлялись несколько узеньких тропок. Словом, идти было удобнее всего по проложенной когда-то шахтерами дороге. Метрах в двадцати от ямы находился тот самый пень, в который ударило молнией, где Мэтт и нашел свою окаменелость.