Почти ангелы

Это казалось довольно необычной точкой зрения, поскольку повсеместно считается, что красота и старина создают наилучшую атмосферу для молитв, но никому не хотелось спорить. В итоге Дигби с Ванессой пошли на утреннюю службу, а Марк с Примроуз – гулять по лесу. Неизвестно, как провели воскресное утро профессор Мейнуоринг и мисс Кловис, но перед ленчем они появились пропустить по бокальчику в малой гостиной. Посетившие церковь были исполнены сознания собственной добродетели, поскольку пели прихожане от всего сердца, а проповедь была краткой, но хорошей. Гулявшие, возможно, не приросли духовно, но раскраснелись от свежего воздуха и были готовы поесть. Мисс Кловис казалась несколько бледной и подавленной. Два бокала джина она выпила в мрачной сосредоточенности.

За стол в столовой кандидаты садились в последний раз, поскольку подразумевалось, что они уедут после раннего чая.

После супа на буфет поставили пару утят, и профессор Мейнуоринг встал разрезать птицу.

– Надеюсь, все любят утку? – спросил он.

– Ах, очень, спасибо, предпочитаю ее курице, – сказала Ванесса, и остальные уместно забормотали.

– Полагаю, вы недоумеваете, почему я пригласил вас сюда на уикенд, а не провел более официальные собеседования в компании моих уважаемых коллег, профессора Фэрфекса и доктора Вера, – продолжал профессор.

– Мы очень благодарны, – сказал Дигби.

– Да, и мне кажется, теперь я вас лучше знаю. Каждый из вас показал свое истинное лицо, проявил себя как личность. Вы, моя дорогая, – обратился он к Примроуз, – храбрая молодая женщина с большевистскими взглядами. Думаю, вы займетесь добрыми делами, стараясь исправить мир.

Марк подавил смешок.

– А вы, мистер Пенфолд, – продолжал профессор, поворачиваясь к нему, – многообещающий молодой человек, который далеко пойдет. Я вижу вас в богатой обстановке, любителем удовольствий, возможно, вовсе не антропологом, – задумчиво продолжил он, словно стараясь разрешить противоречие в терминах.

– Не могу представить себе, как повезу дюжину бутылок этого отличного кларета в буш, – легко откликнулся Марк, но про себя пришел в уныние, поскольку гранта ему, похоже, теперь не видать.

– А вы, – обратился профессор к Ванессе, – впечатлительная молодая женщина, которая в жизни будет искать любви и романтики. Возможно, вам будет трудно усвоить отстраненность, необходимую для успешной полевой работы.

– О боже ты мой! – воскликнула Ванесса. – То есть грант мне не светит.

Своей очереди Дигби ожидал с изрядной долей самодовольства. Все как будто шло к тому, что избраны будут они с Примроуз. И все равно, думал он, оценка характера Марка гораздо интереснее той, какую сейчас давал его собственному профессор Мейнуоринг.

– Думаю, вы достойный молодой человек. Возможно, пороха вы не выдумаете и, как говорится, звезд с неба – а в нашем случае из буша – хватать не будете, – добавил он с хохотком, – но вы очень честны и добросовестны, и из вас выйдет отличный муж и отец.

Марк бросил ехидный взгляд на Дигби, который с раздражением поймал себя на том, что краснеет.

– Интересно, кто из вас читал «Тимона Афинского» Шекспира? – спросил профессор. – Не самая великая пьеса Барда, но там есть отличные пассажи, и тут, возможно, уместно было бы…

– Это невыносимо, Феликс, так больше нельзя… Вам придется им сказать. Нельзя дольше держать их в неведении, – вырвалось у мисс Кловис.

– А не могли бы вы, моя дорогая Эстер? Из уст женщины могло бы прозвучать мягче…

– Я? Конечно, скажу. – Замолчав, она сделала большой глоток вина и заговорила короткими грубоватыми фразами: – Вот какое дело. Денег нет. И нет исследовательских грантов. Все украл отец Джемини. Мы вчера узнали.

Молодые люди не нашлись, что сказать.

– О боже! – рискнул наконец Дигби, чувствуя, что беспомощность этого восклицания вполне соответствует характеристике, которую ему только что дали.

– Прискорбное известие, сэр. – Марка шок сделал развязным.

Девушки поначалу вообще ничего не сказали, но некоторое время спустя Ванесса спросила, при чем тут отец Джемини и как он мог «украсть» деньги.

– Каким-то образом, возможно, мы никогда не узнаем как, – объяснила мисс Кловис, – он убедил миссис Форсайт отдать на его собственный проект деньги, которые она обещала нам. Гертруда – то есть мисс Лидгейт – позвонила мне вчера вечером. Не знаю наверняка, не приложила ли она сама к этому руку, хотя не могу поверить, что Гертруда могла принимать участие в такой свинской затее, – с жаром завершила она.

– Так, значит, миссис Форсайт на самом деле денег не давала? – спросил Марк.

– Ну, да. – Слова мисс Кловис прозвучали взволнованно. – Но она обещала. Так ведь, Феликс?

– Несомненно, обещала, – откликнулся он небрежно, почти незаинтересованно. – Теперь вы понимаете, почему я вспомнил про «Тимона Афинского»? Вы забыли пьесу? Давайте я освежу вашу память относительно сцены пира. Когда поднимают крышки с блюд, оказывается, что там нет ничего, кроме теплой воды!

– К вашему-то столу это не относится, – ответил Дигби, как ему казалось, великодушно.