Почти ангелы

– О да, – совершенно дружелюбно отозвался Аларик. – Напоминает идеальное хобби для ушедших на покой антропологов. Угадайте, что это за хобби.

Никто не угадал.

– Бортничество, – сказал он, наслаждаясь их недоуменными лицами.

– Пчеловодство, – медленно перевел отец Талливер. – Что ж, полагаю, это полезно для здоровья, интересно, да еще и прибыльно.

– Навязчивая идея, как пчела, донимает! – радостно зазвенел голосок Филлис. – Я угадала?

– Вы совершенно правы, именно ее я имел в виду.

– У вас ульи в дальнем конце сада, мистер Лидгейт? – вежливо спросила Мейбл. – Это было бы идеальное место.

Фраза была встречена взрывом общего смеха, а после возникла пауза, во время которой отец Талливер задал Аларику вопрос про деятельность миссионеров.

– Довольно странно, – задумчиво сказал отец Талливер, точно это было для него своего рода сюрпризом или даже упущением с чьей-то стороны, – что я не получил распоряжения отправиться куда-нибудь миссионером. Я всегда чувствовал, возможно, ошибочно, хотя тут не мне судить, что там мое призвание.

– Не можете же вы нас оставить, ваше преподобие, особенно когда все так мило у нас устроили, службы и все такое, – растерянно сказала Рода. – Что мы без вас будем делать?

– Возможно, вы как раз в этом нуждаетесь, – строго ответил отец Талливер. – Это может оказаться годиной испытаний, чтобы показать, из какого вы теста.

Рода, думая о внушительной стирке, которую собиралась ради него затеять, почувствовала, что он не совсем справедлив. Неужели он считает, что у нее есть какие-то недостатки?

– Сам я из семьи миссионеров, – отозвался Аларик, – и у моей сестры было призвание, во всяком случае, я так считаю. Сначала она поехала как миссионерка, но обнаружила, что ее больше интересуют языки, чем души. Возможно, тут вмешался дьявол.

– Но ведь миссионеру следует изучить язык людей, которым он несет Евангелие, – запротестовал отец Талливер. – Я бы сказал, что изучение языков и сама лингвистика достойны всяческого восхищения.

– Мы ведь познакомились с вашей сестрой, когда пили чай в саду, верно? – вмешалась Рода.

– Да, припоминаю. И кажется, с вами была еще одна молодая женщина? Темноволосая, в желтом платье? Кажется, ее звали мисс Олифент. – Аларик говорил довольно быстро, точно жалел, что затронул эту тему.

– Да, конечно! Кэтрин Олифент, – ответила Мейбл. – Мы могли бы позвать ее сегодня, Дейдре. Какая жалость, что я об этом не подумала.

– Нас тогда было бы нечетное число, – растерянно сказала Дейдре.

– Могли бы для ровного счета пригласить Бернарда.

Дейдре разразилась нервным смехом.

– Бедняга Бернард, – заметила Филлис. – Боюсь, вы основательно подставили ему ножку, Том. Но такого, надо думать, следовало ожидать, раз на вашей стороне чары чернейшей Африки.

– Очень надеюсь, что вы миссионером не поедете, отец, – сказала Рода, которую как будто вернула к теме фраза, ввернутая Филлис. – От одной только мысли у меня сердце заходится.

– Конечно, мы не хотим, чтобы отец Талливер уезжал, – сказал Малькольм, – но мы не должны становиться у него на пути, если он считает, что должен. Помните псалом Льюиса Хенсли?

– «Над языческими дальними странами бродит мрачная тьма», – процитировала Мейбл.

– Наверное, она потому такая мрачная, что нашему отцу Талливеру не представился шанс ее развеять, – импульсивно выпалила Рода.

Какая же дурашливая эта Рода, подумала Дейдре, словно сама собиралась флиртовать с отцом Талливером. Она была слишком молода, чтобы понять, что женщины в возрасте ее тетушки еще вполне могут интересоваться мужчинами. Ей предстоит прожить еще много лет, прежде чем у нее зародится ужасное подозрение, что этот интерес, вероятно, никогда не проходит.

– Наверное, я найду там непочатый край работы, – сказал отец Талливер, чувствуя, что слова Малькольма почти заставляют его броситься в штаб-квартиру миссионерского общества. – И, конечно, надо помнить про Беатрис.

– Бедная миссис Талливер. Может быть, нам стоит послать в санаторий цветы или фрукты? – предложила Мейбл.

С этой фразой разговор как будто преодолел все пороги и мирно перетек к приходским делам. После ужина Аларик оказался брошен с отцом Талливером и обеими хозяйками, а молодежь ушла в сад.

– Надо бы тебе показать Тому реку, – с нажимом сказал Малькольм. – Она главное украшение наших мест. Думаю, ему захочется прогуляться.

– Полагаю, они хотели остаться одни, – извинилась Дейдре, когда они с Томом спускались к дорожке вдоль берега.

– Вполне справедливо, наверное. Мне понравился твой брат. Отличный малый, как сказали бы в викторианском романе, – добавил Том быстро, поскольку это было любимое выражение Кэтрин и как будто нуждалось в объяснении.

– Не могу представить тебя с викторианским романом, – с сомнением сказала Дейдре.

– Я действительно редко их читаю. А вот и река, как раз в конце тропинки. Удобно, правда?

– Ну, для регаты очень даже недурно, но это не самый красивый участок реки. Хочешь, пройдемся по берегу?

– Пойдем.

Они молча шли по густой траве, то и дело спотыкаясь о кочки. Дейдре чуть впереди Тома, точно показывая ему дорогу.