Почтальон

Матюшин действительно думал о работе, точнее о том, что на столе лежат требующие оформления дела, и Генрих Францевич Лессер ему непременно выговорит, несмотря на болезни и прочие анемии. И почтальонша пропала, если человек уехал на несколько дней, ещё куда ни шло, но вторая неделя пошла, за это время человек должен обязательно проявиться, а ни саму Екимову, ни её тело до сих пор не нашли.

«На работу завтра пойду, пропади пропадом это лечение», – подумал он и решительно зачерпнул остатки варенья.

В среду у Матюшина всё еще кружилась голова, и в ногах слабость была, но он мужественно побрился, причесался и отправился на работу. На входе он, как всегда, попытался прошмыгнуть незаметно мимо архивариуса Адама Смидовича, который был известен неуживчивостью и колкими придирками, но тот уткнул свой нос в газету и на следователя даже не посмотрел.

– Пронесло, – выдохнул Иван, открывая дверь кабинета. – А вы что здесь делаете, гражданин Травин?

Сергей сидел возле стола, положив ногу на ногу, и перебирал листочки, раскрытая картонка лежала возле него. Матюшин отступил в коридор, собираясь позвать милиционера, но потом устыдился собственной слабости и вернулся, уселся на стул, начал перебирать папки.

– Дело Екимовой положите на место, – он хотел сказать это приказным тоном, но вышло неубедительно.

Тем не менее Травин положил материалы дела обратно в папку, достал из кармана разрисованный лист бумаги и карандаш.

– Смотри, Матюшин, – сказал он, отбрасывая вежливость, но безо особого напора, следователь и так выглядел неважно, – вот крепостная стена, вот Пролетарский бульвар, Безбашенный дом, он же номер восемнадцать, и дом под номером одиннадцать архитектора Ларкина. Ну если схематично. А здесь идёт Алексеевская улица аж до слободы. Так?

– Предположим, – следователь закрыл лицо руками, его подташнивало. Он снова дал себе обещание вытребовать у судьи пистолет, Лессер всегда с оружием ходил, значит, и ему положено, и тогда ни одна сволочь не будет рано утром вот так сидеть и ковырять мозг.

– Ты в обморок потом будешь падать, а сейчас посмотри сюда. Екимова в пятницу ушла с корреспонденцией, сначала она зашла к себе домой, потом в дом одиннадцать, а потом к ещё одному адресату на Алексеевской, – Травин начертил маршрут. – Вопрос – почему она так сделала? Логичнее же, чтобы сначала она дошла до Алексеевской, отдала письмо, потом повернула налево, дошла до пятиэтажки и уже потом пошла в дом Станкевича, где она и проживает с гражданином Лакобой на втором этаже.

– Какие письма?

– К доктору тебе надо, – Сергей внимательно поглядел на Матюшина, поковырялся в кармане, достал леденец в яркой обёртке, – если совсем плох будешь, отвезу тебя, когда закончим. Екимова после работы с собой корреспонденцию взяла, письма, газеты и журналы, чтобы на выходных занести, мне сказала, что сделает это в субботу, а сама в тот же день пошла по адресам. Вот если бы тебе нужно было по дороге домой на улицу Калинина, дом семнадцать, продукты купить, ты бы пошёл в лавку у моста, когда у тебя такая же напротив?

– Нет, – следователь рассосал кислую конфету, и вправду стало легче немного, тошнота отступила. – Но это ничего не доказывает.

– А она пошла. У меня два варианта, или она не хотела рядом со мной идти, я-то живу в Алексеевской слободе, или что-то заставило её отдать письма в этот же день. И это «что-то», возможно, она дома увидела, когда пришла.

– Какие адреса?

– Список я тебе в дело положил, ты, когда в себя придёшь, просмотри, может, кто по вашим делам проходил, у угро поинтересуйся. У меня с ними отношения напряжённые, а тебя они послушают. Обрати внимание на Савушкина, он с Екимовой раньше шашни крутил, может что-то знать. Следователь Матюшин! – внезапно рявкнул Травин.

Иван почувствовал, что нематериальная пружина прямо-таки подбрасывает его вверх из кресла, только слабость в ногах и волевое усилие позволили остаться на месте.

– Да.

– Женщина исчезла десять дней назад в неизвестном направлении, ни слуху, ни духу, а ты сидишь здесь, беременную барышню изображаешь. Это, между прочим, обязанность твоя – дела расследовать, ты гордость свою отбрось и посмотри на список, обойди этих людей, поговори.

– Не надо меня учить, что делать, – парировал Матюшин.

– Ну и молодец. Вроде румянец появился, глаза вон не такие рыбьи стали, к доктору поедешь?

– Нет.

– Ладно, – Травин протянул следователю ладонь, – если что, я на почте или дома.