Почерк диверсанта

– Товарищ полковник, – взмолился дежурный по горотделу. – Рабочий день давно кончился. Все уже разошлись. И какая охрана, какое наблюдение? У нас в отделе всего девять человек.

Чтобы снять охватившее его раздражение, Чернышов глубоко вздохнул, а потом медленно выдохнул воздух через ноздри.

Когда террористы угрожали Пятигорску химическим оружием, в его распоряжении круглосуточно были десятки оперативников. В помощь местным сотрудникам ФСБ в Пятигорск приехали несколько оперативных групп из Москвы и Ставрополя. В распоряжении Чернышова находились лучшие профессионалы из антитеррористического отряда «Альфа». Посты радиотехнического наблюдения, боевые вертолеты и даже зенитно-ракетные комплексы – все эти силы находились в оперативном подчинении Чернышова. Потому что террористы, вооруженные химическим оружием, угрожали жизням сотен тысяч людей, а он, полковник Чернышов, руководил всей антитеррористической операцией. В равной степени он отвечал и за успех, и за поражение.

«Сейчас все изменилось», – подумал Чернышов. Террористы уже не угрожают городу. Прикомандированные сотрудники ФСБ вернулись к местам своей службы. Даже оперативники Пятигорского горотдела ФСБ фактически не подчиняются ему. Только Артем Ветров, его непосредственный подчиненный, остался в его распоряжении.

Чернышов повернулся к Ветрову:

– Артем, необходимо срочно найти того проводника, что водил по горам Мамонтова и Братынских. Разузнай у него все об этом походе. Что делали его туристы, куда смотрели и о чем разговаривали. Меня интересует абсолютно все. С момента выхода и до момента возвращения. Придумай что угодно, но не оставляй этого проводника до утра. Утром я обеспечу ему охрану.

– Это настолько серьезно, Павел Андреевич? – волнение Чернышова передалось и Ветрову.

– Да. Во время разговора с Братынскими я специально заострил их внимание на проводнике. И выяснил, что эта тема им неприятна. Если наши подозрения верны, то проводник может представлять для них опасность. В таком случае они вполне могут попробовать его ликвидировать.

– Так надо провести у них в номере негласный обыск. Уверен, что там мы найдем ответы на интересующие нас вопросы.

– Об этом поговорим завтра. Сейчас отправляйся на поиски проводника, – поторопил Ветрова Чернышов.

Чернышов понимал, что своим разговором мог спровоцировать братьев Братынских к активным действиям и таким образом подставить под удар ни о чем не подозревающего человека. Защиту проводника Чернышов считал для себя первостепенной задачей.

Отправив Артема Ветрова выполнять приказ, Чернышов позвонил в контрольно-спасательную службу. Он не надеялся застать там кого-нибудь в столь поздний час, но на этот раз ему повезло. Трубку снял сам начальник спасательной службы.

Борис Григорьев только недавно вернулся с места катастрофы прогулочного вертолета, где до темноты продолжались спасательные работы. Работы осложнялись сошедшей с горы снежной лавиной. Тем не менее из-под снега удалось извлечь тела пилота и третьего пассажира, которым не удалось спастись. Оба трупа сильно обгорели. Однако пилота удалось опознать по сохранившимся фрагментам летной одежды, в частности по шлемофону, который был сделан из огнеупорного материала. Труп пассажира обгорел в меньшей степени. Григорьев объяснял это тем, что при взрыве тело пассажира выбросило из кабины. Спасатели действительно обнаружили его труп немного в стороне от основных обломков вертолета. Когда тела обоих погибших были обнаружены, начальник контрольно-спасательной службы распорядился все работы на месте трагедии с наступлением темноты прекратить и продолжить завтра с рассветом. Вымотавшись за день, Григорьев вернулся в свой кабинет, где его и застал звонок Чернышова.

– Да, Павел Андреевич, слушаю вас, – устало сказал Григорьев.

– Борис, вы можете мне сказать, что произошло? Почему вертолет разбился? – спросил Чернышов.

– Несчастный случай. О причинах катастрофы говорить еще рано. Мы пока даже не собрали все фрагменты разбившегося вертолета.

– И все же, Борис, самая вероятная версия. Мне это важно знать. Я не могу вам рассказать всего, но поймите, это очень важно.

– Как это ни печально звучит, Павел Андреевич, но самая вероятная версия, на мой взгляд, – ошибка пилота. Полет на недопустимо малой высоте.

– Значит, другие версии вы исключаете? – поинтересовался Чернышов.

– Нет, конечно. Эта, я повторяю, наиболее вероятная.

– Ясно. Вот еще что, – неожиданно вспомнил Чернышов. – Какая требуется подготовка альпиниста для восхождения на Эльбрус или на перевал Азау?

– Мастер спорта как минимум, – уверенно ответил Григорьев

– А вот у меня двое знакомых утверждают, что побывали там, не имея даже разрядов по альпинизму.

– Чушь. Ни один начальник КСС[2] не пустит на пятитысячник альпиниста, не имеющего соответствующей квалификации.

«Вот так, – удовлетворенно подумал Чернышов. – Значит, не были вы ни на Азау, ни на Эльбрусе. Хотя снаряжение у вас очень даже не хилое».

Примерно через час после разговора с Григорьевым Чернышову позвонил Артем Ветров.

– Павел Андреевич, я вам из ментовки звоню, – сообщил Ветров.