Почему вы выбрали меня?

Но где выбрать место? Он задумчиво потер массивную челюсть. В Хаммерсите. Он скорчил гримасу. Это было бы на ступень или две ниже. Можно попробовать Бирмингем или Манчестер. Но там достаточно своих рэкетиров, вымогающих деньги, и это место его не прельщало. Если он постарается, то сможет найти место, где будет счастлив. Он знал, что в мрачном и влажном Манчестере он никогда не будет счастлив. Тогда Париж.

Он закурил сигарету и подозвал официанта.

Да, Париж. Он уже шесть лет не был в Париже. После Лондона больше всех других столиц мира он любил Париж. Там у него было много знакомых. Он знал, где нужно заводить необходимые связи, но сперва ему надо раздобыть денег. Бесполезно ехать в Париж без денег. Ему нужна была поддержка в течение нескольких недель, пока он не подцепит кого-нибудь на крючок. Ему также надо жить соответствующим образом. Чем солиднее будет впечатление, тем лучше. Для начала ему понадобится, по меньшей мере, две тысячи фунтов. Перед ним остановился официант.

— Большую порцию виски и содовую, — приказал он и, заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: — Принесите две порции.

Милли было двадцать шесть лет, это была крупная и красивая блондинка. Ее голубые глаза поражали своей пустотой, широкий рот был искривлен в вечной улыбке. У нее была маленькая дочь, но, не было мужа и ей приходилось выходить на улицу. Корридон знал ее уже два года. Он одобрял ее привязанность к дочери, оправдывал ее профессию и одалживал ей деньги, когда она была в трудном положении.

— Хэлло, Мартин, — сказала она, останавливаясь у стола. — Ты занят?

Он посмотрел на нее и покачал головой.

— Сейчас принесут для тебя выпивку, — сказал он. — Хочешь сесть?

Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее заметили.

— Ты не возражаешь, дорогой?

— Не называй меня так, — раздраженно сказал он. — И садись. Почему я должен возражать?

Она села, сунув зонт в сумку под стул. На ней был серый фланелевый костюм, подчеркивающий ее красивую фигуру. Он подумал, что она выглядит достаточно привлекательной и вполне может крутиться возле «Рицы».

— Как дела, Милли?

Она повернула к нему свое личико и засмеялась.

— Неплохо. Действительно неплохо. Конечно, не слишком хорошо, что я упустила этого американца.

Официант принес выпивку, и Корридон тут же расплатился. Милли, которая ничего не упускала, подняла глаза.

— А ты как, Мартин? Он пожал плечами.

— Да так. Как Сюзи? Лицо Милли осветилось.

— О, у нее все прекрасно. Я была у нее в воскресенье. Она уже начинает разговаривать. Корридон усмехнулся.

— Ну, раз начала, то теперь ее никогда не остановить. — сказал он. — Передай ей привет. — Он сунул руку в карман, отделил одну банкноту и, вытащив ее из кармана, протянул ей. — Купи ей что-нибудь. Дети любят подарки.

— Но, Мартин, я слышала…

— Никогда не говори мне того, что ты слышала. — Его серые глаза потемнели. — Делай, что тебе говорят, и помалкивай.

— Да, дорогой.

В дальнем углу Макс, худой, невысокий мужчина в красно-белой клетчатой рубашке и фланелевых мешковатых брюках начал играть на пианино. Макс был в клубе с момента его открытия. Говорили, что у него туберкулез, рак, но он и не признавал, и не отрицал этого. Во время войны он не служил в армии, всегда сидел в клубе и играл на пианино. Так проходили ночь за ночью, без отдыха.

Милли начала напевать мелодию, постукивая в такт каблуками.

— Он хорошо играет, правда? — спросила она. — Как бы я хотела делать что-нибудь хорошее. Например, играть, как он. Корридон усмехнулся.

— Не прибедняйся, Милли. Макс был бы рад зарабатывать столько же, сколько и ты. Она скорчила гримасу.

— Я хочу тебе кое-что показать, Мартин. Держи так, чтобы никто не видел. — Она вытащила из-под стула свою сумочку, открыла ее, достала какой-то маленький предмет и сунула ему в руку. — Ты знаешь, что это?

Корридон осторожно открыл руку. Это был кусок белого камня, по форме напоминающий кольцо с плоским верхом. Он хмуро покрутил его в руке, потом поднял голову и посмотрел на Милли.

— Где ты это взяла, Милли?

— О, я нашла.

— Где?

— В чем дело, Мартин? Не будь таким таинственным.

— Я не знаю ничего определенного. Это нефрит и готов держать пари, что это кольцо для большого пальца стрелка из лука.

— Что?

— Ими пользуются китайцы. Я бы сказал, что оно фальшивое. Я не знаю точно, но если это не так, оно стоит денег. — Сколько?

— Понятия не имею. Возможно сотню, а может и больше.

— Ты хочешь сказать, что такие кольца носят стрелки из лука?

— Да. Они используют это для натягивания тетивы. Если это кольцо не фальшивка, оно относится к 200 году до нашей эры. Лицо Милли дрогнуло.

— До нашей эры? Корридон улыбнулся.

— Не волнуйся, возможно, это копия. Где ты его нашла?

— Должно быть его уронил один из моих клиентов, — осторожно ответила Милли. — Я нашла его под кроватью.

— Лучше отдать его копам, Милли, — сказал Корридон. — Если оно подлинное, поднимется шум. Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.

— Он не знает, что я нашла его, — возразила Милли.

— Он скоро узнает об этом, если ты попытаешься продать его. Милли протянула руку, и Корридон под столом вернул ей кольцо.