Почему у собаки чау-чау синий язык

Основными действующими лицами капустника были Андрей Тилевич и Саша Зегаль. Когда мы готовились к капустнику, ректор института академик архитектуры Иван Сергеевич Николаев улетел в командировку в Камбоджу. Тогда подобная поездка казалась вызовом здравому смыслу, и поэтому Андрей и Саша придумали следующую репризу. Недавно в общежитии справляли свадьбу, и эти шутники, вспомнив о таком важном событии, от имени ректора написали приветственную телеграмму молодоженам, якобы присланную из столицы Камбоджи города Пномпеня, что при озвучивании выглядело совсем по-идиотски. Когда Зегаль и Тилевич для зачтения телеграммы выскочил на сцену, то первый, кого они увидели, был неожиданно вернувшийся из командировки благообразный румяный ректор с седой щеточкой усов, автор конструктивистского Дома коммуны напротив Донского крематория. От нервного стресса, который возник при виде материализовавшегося «автора телеграммы», после зачтения поздравления Тилевич объявил подписанта: «Проректор Николаев!» Зал замер. Артисты в ужасе разбежались.

После капустника профессор Николаев пригласил нас к себе в кабинет. Мы шли, как на казнь. Но он сказал, что любит и ценит шутку, сам близок к искусству (!), поскольку три года учился в консерватории (!).

Через месяц его сняли. Получилось, что мы невольно в игривой форме объявили о скорой отставке академика. Новый ректор не мог не быть нам благодарен. Им, как я уже говорил, оказался мой преподаватель архитектурного проектирования Юрий Николаевич Соколов. До встречи с нами он много лет работал в Нью-Йорке в ООН. И скорее всего с полученной после Америки временной должности рядового преподавателя присматривался, как разведчик в тылу врага, к основному месту работы. Хотя для сохранения исторической правды следует заметить, что последний год перед ректорством Юрий Николаевич прослужил проректором по науке. Все как по легенде.

Роль нового ректора в истории нашего КВНа оказалась двоякой. Сначала исключительно благодаря его поддержке мы мгновенно создали команду, но всего через пару месяцев с такой же скоростью Юрий Николаевич нас и прикрыл. Никаких претензий и обид к нему я не испытывал и не испытываю, он мой учитель, и не только в архитектурном проектировании. КВН был всего лишь страничкой в наших биографиях. Смешной, но не трагической.

И пусть мы жили в советские времена, но они уже были вполне вегетарианские. Чтобы испортить себе характеристику (по-нынешнему – резюме), не говоря уже жизнь, полагалось совершать поступки куда более значительные, чем двусмысленно шутить на сцене или читать между лекциями и даже на лекциях «Доктора Живаго».

Наступило первое сентября. День, когда мы должны были сдать свой сценарий в молодежную редакцию. Я позвонил кому-то из редакторов КВН и выпросил еще десять дней. Отступать было некуда. Не испытывая никаких комплексов по поводу собственного бессилия, мы попросили помощи у тогда молодого, а теперь уже отметившего 75-летие, преподавателя с кафедры градостроения Станислава Алексеевича Садовского. Стас носил густую бороду небольшой лопатой и был похож на депутата Государственной думы, еще той, до Октябрьского переворота. Разговаривая, он задирал вверх голову, и линия бороды оказывалась почти параллельной линии пола. Садовский был человеком с творческой интуицией, которой мы сильно доверяли. Со Стасом мы обсуждали новые фильмы и книги. Выслушав нашу с Зегалем слезную просьбу и глядя поверх наших голов, Стас сказал, что он не специалист по части капустников, и рекомендовал нам Мишу Папкова и Влада Минченко, преподавателей с кафедры рисунка. Михаил Михайлович прославился легендарной ролью коровы на одном из вечеров в Архитектурном, в данном случае целинном капустнике.

…Тут мы сделаем отступление из семидесятого в середину пятидесятых.

Миша изображал корову следующим образом. За занавесом происходил процесс якобы дойки со стуком ведер и звоном струи, а в зал бессмысленными коровьими глазами смотрел, просунув голову в щель между половинками занавеса, Папков, при этом делая вид, что жует жвачку. Пауза длилась бесконечно. МХАТу такое не снилось. Зрители сползали со стульев на пол, лежали на полу, а Миша продолжал их равнодушно разглядывать, иногда делая вид, что слегка взбрыкнул…