Почему так важен Оруэлл

На каторжную работу —
Нету ее лютей, —
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей[16]

Было бы очень неразумно забывать, как долго среди британцев бытовал подобный подход, как много Оруэлл с ним боролся и как много вынес он из этой борьбы.

Через год или около того Оруэлл публикует в Tribune гневную отповедь появившейся на страницах Daily Herald заметке, являвшей собой образец некомпетентного популизма:

«1 января 1947 года Daily Herald вышла с заголовком „Люди, говорившие от имени Гитлера“. Под этим заголовком — фотография двух индусов, также сообщается, что люди эти прибыли „из Берлина“, их имена — Бриджлал Макерджи и Анджит Сингх. В продолжении мы читаем в размещенной под фотографиями новостной колонке, что „четыре индуса, которых следовало бы расстрелять как предателей“, разместились в лондонском отеле, далее следует описание нескольких индусов, во время войны работавших на немецком радио, как „коллаборационистов“. Стоит внимательнее взглянуть на каждое это утверждение в отдельности.

Для начала, здесь есть две фактические ошибки, одна из них — очень грубая. Анджит Сингх не вел передач на нацистском радио, он выходил в эфир только с итальянских станций, в то время как человек, названный „Бриджлалом Макерджи“, — индиец, всю войну проведший в Англии, хорошо известный как лично мне, так и многим другим людям в Лондоне…»

В продолжении статьи Оруэлл защищает право индийцев действовать, как действуют «граждане оккупированной страны», даже если сам он не согласен с отдельными выбранными ими акциями, и призывает четко отделять их от таких коллаборационистов, как Квислинг или Лаваль, которые предали свои собственные народы. Он заканчивает статью, обращая внимание на то, что «фотография» Бриджлала Макерджи на самом деле является фотографией кого-то другого, и саркастически вопрошает: совершила бы газета столь вопиющую ошибку, если бы речь шла о белом человеке? «Но поскольку это всего лишь индус, ошибки такого рода не имеют значения, — вслух об этом не говорят, но таково всеобщее мнение. И это происходит не в Daily Graphic, а в единственной британской лейбористской газете».

Пребывая на службе в Азии, Оруэлл взял на себя труд выучить хиндустани[17] и бирманский язык, а также более загадочный для широкой публики каренский язык горных бирманских народностей. К тем британским поселенцам, которые провели в этой части мира всю жизнь, не выучив ничего, кроме нескольких выражений-команд, позволявших распоряжаться слугами, Оруэлл чувствовал презрение, не делая исключения и для членов своей семьи. По той же причине неподдельный его интерес вызывало немалое количество индийцев, освоивших английский на уровне литературного мастерства, а также группа писателей англо-индийского происхождения, среди которых был, к примеру, Кедрик Довер. В июле 1942 года в обзоре романа под названием «Меч и серп», написанном его другом, Мулком Раджем Анандом, Оруэлл рассказывал читателям Horizon:

«Бурное развитие англоязычной индийской литературы, особенно в последнее время, — довольно странный феномен, который еще окажет свое воздействие на мир после войны, если не на сам ее исход… На настоящий момент английский язык в Индии в значительной степени является языком официального и делового общения: пять миллионов индусов могут грамотно на нем писать, еще миллионы общаются на упрощенной его версии; пресса на английском языке в Индии выходит огромными тиражами, а единственный англоязычный журнал, полностью посвященный поэзии, редактируется индусами. Кроме того, индусы в среднем имеют лучшее произношение и грамотнее пишут на английском, чем представители любого европейского народа…»

Сделав в своем анализе столь далеко идущие выводы, в заключении Оруэлл начинает отыгрывать назад, выдвигая предположение, будто конец имперского правления приведет к сворачиванию использования английского языка в Индии. (Помимо всего прочего этот горький его пессимизм заставлял Оруэлла считать радиовещание на Индию пустой тратой времени, хотя влияние его было гораздо значимее, чем он предполагал.) Тем не менее в 1943 году он вернулся к этому вопросу на страницах Tribune, на этот раз напрямую обращаясь к Ананду посредством открытого письма-обзора: «Наилучшим мостом между Европой и Азией, лучшим, чем торговля, чем линкоры или аэропланы, является английский язык; и я надеюсь, что и Вы, и Ахмед Али, и другие продолжите на нем писать, даже если из-за него Вас подчас называют „бабу“[18] (как это было недавно) на одном конце земного шара и ренегатом — на другом».