Почему поют русалки

– Итак, я могу рассчитывать на вашу помощь, милорд?

Себастьян взглянул на своего собеседника. Перед ним стоял невысокий человечек с глянцевитым лысым черепом, худым неулыбчивым лицом и едва ли не комически тонким голосом. Обостренное чувство справедливости, щепетильность, доходящая до привередливости, требовательность делали мистера Генри Лавджоя едва ли не самым преданным своему делу человеком, которого Себастьян когда-либо встречал.

Желание отказать было весьма сильным, лишь воспоминание о смоченных росой светлых кудрях молодой жертвы удерживало его. Да еще странное чувство долга, которое Себастьяну внушал маленький, алчущий справедливости магистрат.

– Я подумаю, – ответил он.

Мистер Лавджой кивнул и направился было обратно, но следующий вопрос Себастьяна остановил его.

– Припомните, пожалуйста, не было ли найдено какого-нибудь постороннего предмета во рту предыдущей жертвы?

Магистрат повернулся на каблуках, и Себастьян с удивлением увидел, как дернулся несколько раз кадык на его шее, прежде чем услышал ответ:

– Именно что был, сэр. Хоть никто из нас не придал этому значения.

– И что же это было?

– Чистая страница из какого-то судового журнала. Датированная двадцать пятым марта.

Прилетевший от реки ветер раздул полы магистратского пальто.

ГЛАВА 4

Вернувшись на Брук-стрит, Себастьян обнаружил, что его прихода ждут. Алистер Сен-Сир, пятый граф Гендон, не застав сына дома, собирался уходить. Обитая в собственном особняке на Гросвенор-сквер, Гендон редко навещал сына в его холостяцких апартаментах. И никогда не делал этого без серьезной на то причины.

Граф был крупного сложения, выше ростом, чем Себастьян, крепче сбитый, его массивная голова возвышалась над выпуклой, словно бочонок, грудной клеткой. Ныне поседевшие волосы когда-то имели такой же темный цвет, как у сына.

– Хм, – выразительно процедил он, окидывая взглядом небритое лицо Девлина и его далеко не безупречно повязанный галстук. – Я, признаться, опасался, что ты уже ушел из дому, но ты, оказывается, еще не возвращался. Вижу, я пришел слишком рано.

Себастьян почувствовал, как на лице его появляется невольная улыбка.

– Позавтракаете со мной? – спросил он отца, направляясь в столовую.

– Благодарю. Успел позавтракать несколько часов назад. Разве что кружку эля.

Себастьян отметил присутствие в вестибюле дворецкого, Морей молча поклонился вошедшим.

– Твоя сестра говорит, что ты проявляешь настойчивость, продолжая розыски матери.

С этими словами Гендон выдвинул один из стульев и сел около стола. Себастьян, вылавливая ложкой яйца из горячей кастрюльки на буфете и перекладывая их на тарелку, на мгновение задержался с ответом.

– Милая Аманда. Каким, интересно, образом до нее дошли эти сведения? – после паузы пробормотал он.

– Но они соответствуют истине?

– Вполне.

Себастьян понес тарелку к столу.

Гендон продолжал смотреть на сына своими ярко-голубыми глазами, ожидая, пока Морей поставит перед ним эль и удалится. Затем, опустив локти на стол, граф подался вперед.

– Но зачем, Себастьян? Зачем ты это делаешь?

– Как же? Ведь она моя мать. Когда я впервые узнал правду о том, что произошло тем летом в Брайтоне, я разозлился. На вас, отец, конечно. И на нее. Может быть, даже на себя за то, что поверил в те сказки, которые мне рассказывали. И продолжаю злиться до сих пор. Но теперь я понимаю, что есть вещи, которые мне следует спросить у нее самой.

– Она на континенте.

– Там я ее и ищу.

Косматые седые брови Гендона сошлись в прямую линию, он нахмурился.

– В Европе, как тебе, думаю, известно, продолжаются военные действия.

– Это обстоятельство представляет определенную трудность, согласен, но не является непреодолимым препятствием.

Гендон хмыкнул и поднес к губам эль. Отношения между отцом и сыном и прежде не были безоблачными, даже до того, как в жизни последнего появилась Кэт. Тем более не улучшились они после откровенного разговора в июне прошлого года. Брак между графом Гендоном и красавицей Софией привел к появлению на свет четверых детей: старшую девочку назвали Аманда, трое сыновей получили имена Ричард, Сесил и Себастьян. Из всех них младший походил на отца меньше всего. Пока Себастьян был маленьким, граф ограничивался тем, что держал младшего отпрыска подальше от себя, полагая, что этот странный мальчик – с его диким взглядом и всепоглощающим интересом к поэзии и музыке – никогда не окажется наследником титула, а значит, и не займет выдающегося положения в свете.

Но после того как смерть забрала сначала Ричарда Сен-Сира, а затем и Сесила, Себастьян увидел себя виконтом Девлином. Что же касается Гендона, он иногда, как, например, тем долгим знойным летом, когда умер Сесил и загадочно бежала жена графа, думал, что ненавидит младшего сына. Ненавидит за то, что тот жив, а старшие его братья умерли.

– Тетушка Генриетта говорит, что ты ответил отказом на ее приглашение к завтрашнему балу.

При этих словах нижняя челюсть графа выдвинулась вперед с такой же воинственностью, с какой она выдвигалась, когда ему предстояло вступить в драку.

– У меня было более раннее приглашение.

Отец усмехнулся.