Почему поют русалки

– Как страшна мысль, что жертвы были выбраны наугад, случайно. – Она помолчала. – Хотя, должна признаться, не понимаю, почему предположение, что убийца был знаком с жертвами раньше, менее страшно.

– Возможно, потому, что первая мысль заставляет нас почувствовать свою уязвимость.

В ее ставших темными глазах промелькнуло что-то похожее на отблеск грустной улыбки, быстро угаснувшей, когда Кэт заговорила:

– Наверное, это так. Лорд Стентон, по твоим словам, как бы испугался, что ты примешь участие в расследовании. Ты допускаешь мысль, будто его милость совершил нечто такое, что не хотел бы видеть вытащенным на свет Божий?

Себастьян наполнил ее бокал вином.

– Вероятна и другая версия. Лорд Стентон мог знать, что его сын замешан в таком деле, которое может бросить тень на их семью. И не хочет, чтобы об этом стало известно.

Он плеснул остаток вина из бутылки себе и минуту сидел в задумчивости, глядя сквозь темный рубин бургундского на пламя свечей.

– Можно предположить, что юноша по неосторожности привлек внимание убийцы в то время, когда сидел в харчевне. Но, судя по тому, что мне рассказали его приятели, более вероятно другое. Похоже, негодяй давно следил за Стентоном, следил и выжидал время, чтоб застигнуть его одного. И прошлой ночью ему представилась такая возможность.

Произнося эти слова, Себастьян чувствовал, что Кэт не сводит с него глаз. Она знала его, как никто другой. Знала о жестоких кошмарах, преследовавших его по ночам, о темных делах, совершенных им в прошлые дни.

– Ты боишься, что убийства на этом не кончатся? Этого опасаешься? – спросила она.

Себастьян долгим глотком осушил бокал и отставил его в сторону.

– Да. Опасаюсь.

ГЛАВА 11

Понеделъник, 16 сентября 1811 года

Кэт Болейн проснулась, охваченная тисками страха, он давил ей на грудь, не давая дышать.

«Это всего лишь сон, – сказала она себе. – В этот раз просто сон».

Тонкий луч света, протянувшийся из-за края тяжелых драпри на окнах, говорил о близости рассвета. Слегка повернув голову, она увидела Себастьяна, спавшего рядом, и улыбка тронула ее губы. Он оставался здесь, у нее, всю ночь. Такое случалось не часто.

Но и эта едва обозначившаяся улыбка мгновенно исчезла, когда вернулось тяжелое чувство, навеянное сном. Во сне она видела, будто идет вдоль темной аллеи, рядом с ней нет ни одного человека, но Кэт знает, что кто-то крадется следом. Слышны его шаги, видна его тень. Один и тот же сон она видела каждую ночь, неделя за неделей и прекрасно знала почему.

Кто-то следил за ней.

Она ни разу не встречала этого человека, но присутствие его ощущала часто. В театре. На Бонд-стрит. В тиши вечеров, когда она подходила к окнам, чтоб задернуть гардины, он был рядом. Выслеживая ее. Выжидая. Но чего?

Конечно, возможно, что это просто кто-то из поклонников. Какой-то почитатель таланта прячется в тени и подглядывает за ней, стараясь быть незаметным. Это могло бы напугать любую актрису, но она, женщина, уже несколько лет шпионившая на французов, передававшая добытые секреты наполеоновским агентам, знает страхи, которые и в страшном сне не привидятся простой актрисе.

Она выбрала для себя имя Кэт Болейн, но при рождении ее назвали совсем не так. Матерью ее была некая красавица, когда-то служившая украшением Лондона и пускавшая в свою постель многих богатых и знатных. Впоследствии она возвратилась в родную Ирландию. Именно эту страну с детства помнила Кэт, помнила выбеленный домишко на зеленой окраине Дублина – уютная маленькая обитель, наполненная смехом и любовью. И именно там оборвались ее безмятежные детские воспоминания, когда одной страшной ночью в дом вломились английские солдаты и вытащили его обитателей из кроватей.

Солдаты заставили Кэт и ее приемного отца смотреть на то, что они делали с той, которая была ее матерью. Девочка пыталась зажмуриться, но ей сказали, что если она не будет смотреть, то ее ждет такая же участь. Поэтому Кэт видела все. Когда с матерью было покончено, солдаты повесили и отчима. Тела их еще долго медленно раскачивались в полном дыма воздухе на зеленой окраине Дублина.

Все, что Кэт делала для Франции, она делала в память о том дымном утре. Она мечтала о дне, когда ее Ирландия сумеет обрести свободу. И никогда еще не раскаялась и содеянном, хотя и оборвала все связи с французскими агентами несколько месяцев назад, когда в ее жизни снова появился Девлин. Она продолжала хранить верность своей родине, но, любя Себастьяна, не могла больше помогать тем, против кого он сражался.

Кэт не сомневалась, что она по-прежнему подвергается опасности, что прошлая деятельность оставляет ее такой же уязвимой. Собственно, опасность не только не миновала, она возросла – теперь Кэт боялась как тех, кому когда-то оказывала услуги, так и тех, кто их преследовал. Она боялась и французов, и англичан.