Почему нет?

– Ясь, я ведь для нас обоих стараюсь. Так будет легче, и тебе не нужно никуда ехать. Просто подпишешь заявление на сайте, а через месяц каждый из нас заберет свое свидетельство.

В его словах есть смысл, но… что-то легкости я совсем не ощущаю. Скорее оцепенение. Ног и рук почти не чувствую.

– Угу. Хорошо, – отвечаю я, и рот немеет, точно от стоматологической анестезии.

– Ясь, мы ведь…

– Я все подпишу, – произношу твердо, скрывая дрожь в голосе за резким тоном.

Домики остаются позади. Дорожка заканчивается, упираясь в клумбу, напоминающую коньячную рюмку. Сбоку виднеется вытоптанная тропинка, ведущая в заросли пушистого кустарника, над которым возвышается грустная ива, и я ныряю в зелень, подгоняемая острой необходимостью хоть где-нибудь спрятаться. Получив пару хлестких ударов по плечам, выхожу к деревянной лавочке с высокой спинкой. Рядом тихо плещется речная вода, мурашки бегут по коже от прикосновения прохладного ветерка, а на ресницах скапливается соленая влага.

– Я знаю, что все это непросто, – печально говорит Сережа. – И, поверь, мне тоже, но мы не можем откладывать все это до бесконечности.

– Да, ты прав, – тихо отвечаю я и сажусь на скамейку, вспоминая долгие часы разговоров, которые все равно привели к этому финалу.

– Мне жаль.

– Правда? – надломлено усмехаюсь я.

– Яся, я тебя не бросал. Никто никого не бросал. Не только твои мечты рухнули, и именно поэтому мы и разошлись. Ради новых желаний и целей. Чтобы снова стать счастливыми. Разве нет?

Его оправдания – очередной плевок в лицо моей совести. Было бы куда проще, если бы вина лежала на плечах лишь одного. Если бы решение было односторонним, а не обоюдным, но у нас все именно так.

– Давай не будем снова устраивать соревнования. Не хочу мериться тем, кому из нас больнее.

– Согласен.

Молчание между нами вбирает в себя все, что когда-то было сказано и обещано. Все, о чем мы грезили и чего лишились. Уже не близкие, но пока еще и не чужие, хотя… это лишь вопрос времени. Сережа был для меня тем, кому я могла рассказать обо всем. Он не всегда меня понимал, не всегда давал ту поддержку, которую я ждала, но он слушал, ему по статусу было положено. Наверное, именно это и ударило по мне больнее всего. Сейчас мне не к кому пойти, а друг другу помочь мы уже не можем. Статус больше не тот.

– Ясь, я должен еще кое-что тебе рассказать, – нервно бубнит Сережа.

Вой ветра усиливается и сливается с шумом машин, гудящем в динамике. Сережа определенно не дома. Не в нашей квартире, где окна выходят во двор, иначе я слышала бы детский визг. И это настораживает.

– Не хочу, чтобы ты узнала об этом не от меня. В общем… я… – Мое сердце замирает, страх пробирает до костей. – Я кое с кем встречаюсь.

– О боже… – сухой шепот слетает с моих губ. – Так вот откуда такая спешка?

– Как девушка, ты должна ее понять.

– Ну еще бы, – ядовито выплевываю я. – Встречаться с женатым не очень приятно.

– Ясь, пожалуйста, не надо. Я не хочу ссориться. Нам больше нечего выяснять, мы уже давно не… – Практически не слышу его слов за шумом крови в ушах.

– Кто она?

– Это важно?

– А это секрет?

– Тебе ведь все равно Таня расскажет, – устало вздыхает Сережа. – Это Ира. Мы сегодня идем к Чапаевым, и я… я ее представлю.

Ярость покрывает кожу призрачными горящими волдырями. Зря я спросила. Зря он ответил. Зря я вообще взяла трубку, но назад пути нет.

– Ира? – хрипло уточняю я. – Та, с которой ты в игре познакомился? Та, которая просто подруга?

– Да. – Еще один плевок, только на этот раз страдает гордость.

Становится трудно дышать, и я обхватываю ладонью горло, чтобы проверить, не торчит ли из него толстенная ветка. Я знала про их общение, даже переписки читала. Не могу сказать, что мне это сильно нравилось, и все же я была спокойна, ведь казалось, ревновать не к чему. Казалось, что подобную чушь с ограничениями мы давно переросли.

– Послушай, все… все как-то само… – сбивчиво объясняется Сережа. – Ты уехала, она меня поддержала и…

– Угу, – мычу я, и горячие слезы скользят по моим щекам. – Поздравляю.

– Прости, но это… это еще не все.

Нестерпимое желание бросить трубку разливается лавой по венам, но я сдерживаюсь что есть сил. Если уж ножи в спину, то давайте все за раз.

– Когда свадьба? – выдавливаю я, зажмурившись.

– Думаю, скоро. Она беременна.

Наклоняюсь вперед и крепко держусь за край скамейки, чтобы не свалиться. Ядовитая улыбка печет губы, а истерический смех вибрирует в груди, охваченной пламенем ярости.

– Два с половиной месяца, Сереж. Я уехала два с половиной месяца назад!

– Но расстались мы раньше, – парирует он. – Ясь, мы расстались год назад. Ты это знаешь. И я это знаю. Не нужно делать из меня предателя.

Мне хочется заорать. Хочется выплеснуть все негодование и злость ужасными словами, но все они уже были сказаны. В этом нет толку, потому что спасать и чинить больше нечего. Вот она, точка. Последний гвоздь в крышку гроба, где похоронены наш брак и наша любовь. Обида мутирует в ненависть, раздирая в клочья доводы разума, и я ничего не могу с этим поделать.