Почему мы думаем то, что мы думаем

Говорить о сущем, что его нет, или о не-сущем, что оно есть, – значит говорить ложное; а говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, – значит говорить истинное.

Аристотель. «Метафизика» (ок. 350 г. до н. э.)

Или, другими словами, можно сказать, что кошка – это кошка, и что кошка – это не собака, и тем самым выразить истинное, но сказать, что кошка – это не кошка, или что кошка – это собака, будет утверждением ложного.

Этот раздел логики известен как теория соответствия, согласно которой истина или значимость высказываний о фактах определяется тем, насколько точно они соответствуют реальности. В конце девятнадцатого века Бертран Рассел вывел и рассмотрел в различных аспектах теорию соответствия истине. По мнению Рассела наше представление о действительности формируется из постижения логически независимых фактов. Познание вещей зависит от информации, которую мы получаем из непосредственного соприкосновения с вещами. В соответствии с определением истинности или ложности посылок (исходя из того, что все высказывания, истинные или ложные, начинаются с посылок), чтобы определить значение термина, нам необходимо соотнести термин непосредственно с нашим уровнем осведомлённости об объекте как таковом.

Рассел предположил, что человек развивает осведомлённость об объектах и вещах двумя способами. Первый – «знание по знакомству» – подразумевает получение информации через ощущения, восприятие цветов и форм, воспоминания и т. д. Второй – «знание по описанию» – подразумевает информацию из вторичных источников, которая постигается и осмысляется только разумом, а не непосредственно через опыт, в том числе опыт взаимодействия с объектом как таковым.

В статье «Об обозначении» (1905) Рассел описал квазиматематический подход к определению истинности, ложности или интерпретируемости высказываний и посылок. Рассел отметил, что одна из проблем определения истинности связана с понятием определённых дескрипций. Дескрипция, классифицируемая как определённая, обычно содержит имя собственное (существительное, начинающееся с заглавной буквы). В качестве примера Рассел приводит утверждение «нынешний король Франции лыс» и доказывает, что значимость посылки определяется отношением между тремя различными составляющими утверждения. Чтобы подчеркнуть необходимость согласия между тремя элементами, Рассел разбил утверждение следующим образом:

Есть X. X = нынешнему королю Франции.

Никакой другой Х не может быть равен нынешнему королю Франции. Х лыс.

Бертран Рассел. «Об обозначении» (1905)

Определённая дескрипция состоит из двух элементов: что Х – это король Франции и что он – нынешний король (а не один из предыдущих). Другой элемент – то, что Х лыс. Рассел утверждает, что для создания видимости истины, все три элементы должны быть взаимосвязаны. Если один из элементов не согласован, тогда всё утверждение ложно. Любопытно, однако, что, даже если один из элементов не согласуется с двумя остальными, утверждение по-прежнему будет иметь смысл. Если посылку перефразировать как «король Франции лыс», отношения между элементами дескрипции, хотя и определённые на вид, окажутся на самом деле произвольными, поскольку наши дескриптивные знания предмета говорят, что королей во Франции было много. В этом отношении любая оценка абсолютной истины становится скорее предметом того, как с точки зрения языка сформулирована посылка и как в посылке определяются её элементы (что является предметом дескрипции).

Взглядам Рассела на философию истины и её связи с языком предшествовали размышления Фридриха Ницше, высказанные им в работе под названием «Об истине и лжи во вненравственном смысле», которая была написана в 1873 году, но при жизни Ницше не опубликована. Ницше в первую очередь занимали отношения между истиной и языком в контексте того, как мы формулируем концепции. Согласно Ницше, слова становятся концепциями в качестве средства выражения единства опыта, чтобы способствовать коммуникации. Для Ницше проблема состояла в том, что отношения между словами и концепциями, ими обозначаемыми, представляют собой не определённые, а метафорические дескрипции, которые сами по себе произвольны. Собака является собакой только в той степени, в которой мы соотносим метафорическое слово «собака» с концепцией известного нам животного. То есть для Ницше слова и концепции – это лишь метафоры, которые не соответствуют своей «истинной» действительности. В своей обычной самоуверенно-книжной цветистой манере Ницше, объявив, что абсолютных истин существовать не может, определяет концепцию истины в следующих терминах: