Почему языки такие разные

Наш путь на восток Европы еще не окончен. Мы уже перешли Вислу и Неман, Буг, Днепр и Дон — и приближаемся к Волге и Уральским горам, естественной границе Европы. Почти на всей Восточно-Европейской равнине, от Белого моря до Черного, живут самые восточные из восточных славян — русские (о разных русских диалектах, которые можно встретить на этой территории, мы немного говорили в третьей главе).

Исконные соседи русских на севере и в Поволжье — финно-угорские народы. Все они, как считается, пришли откуда-то с Урала и, двигаясь на север и запад, широкой полосой растянулись по всей Восточно-Европейской равнине. О самых западных (и самых северных) из них — саамах, финнах, эстонцах и карелах — мы уже говорили; ближе к востоку можно встретить еще ижорцев и вепсов, живущих разбросанными группами приблизительно между Петрозаводском и Вологдой; вепсский и особенно ижорский языки стремительно исчезают — на них даже нет письменности, и только сейчас начали составлять для них буквари и учебники. Современные вепсы — скорее всего потомки тех народов, которых древние русские летописцы называли весь или чудь; они живут бок о бок с русскими уже по крайней мере восемьсот лет. Вепсский язык похож на карельский, карельский — на финский, а финский — на эстонский, но эстонец, пожалуй, уже не поймет разговор на вепсском языке. Все эти языки объединяют в прибалтийско-финскую группу, вместе с саамским. Но внешне саамский совсем не похож на своих ближайших родственников: это тоже язык, в котором (почти как в кельтских) возникли многочисленные и сложные чередования звуков и сильно изменили его облик.

Самая восточная группа финно-угорских народов — это те, которые говорят на языках пермской и финноволжской групп: к первой относятся коми (живущие севернее всех — между Печорой и Камой) и живущие в среднем Поволжье удмурты, ко второй — соседи удмуртов, марийцы и мордва (название реки Кама происходит, как считается, из удмуртского языка). Коми говорят на двух разных языках — коми-зырянском (для которого еще в XIV веке епископ Стефан Пермский придумал особую письменность, позднее замененную кириллицей) и коми-пермяцком, и точно так же есть два разных мордовских языка — они называются эрзя и мокша (река Мокша — приток Оки); помимо этого, и в мордовском, и в соседнем марийском языках много разных диалектов. Родство между пермскими, финно-волжскими и прибалтийско-финскими языками лингвисты устанавливают без особого труда, однако бросающегося в глаза сходства между, например, эрзя, зырянским и карельским, пожалуй, нет. Вот разве что обилие падежей с пространственным значением — неизменная яркая черта строя всех этих языков, строя, который можно назвать умеренно агглютинативным, с сильными элементами фузии (особенно заметными в прибалтийско-финских языках).

На востоке Европы живут и другие народы; но языки, на которых они говорят, по большей части родом из Азии. Это ненцы (живущие и за Уралом, на Ямале); это поволжские представители тюркской группы языков — татары, башкиры, чуваши; это родственные монголам калмыки, живущие в прикаспийских степях к юго-западу от Волги (и еще тюркоязычные ногайцы, живущие чуть южнее). Об их языках мы уже говорили выше.

* * *

Наше путешествие по земному шару окончено — мы постарались побывать на всех континентах, затронуть не только настоящее, но и прошлое многих народов. Конечно, мы не смогли перечислить абсолютно все языки — и даже абсолютно все языковые семьи и группы — ноя надеюсь, что из самых важных и самых знаменитых языков мы никого не забыли.

Послесловие

Я хотел бы надеяться, что читать эту книгу вам было легко и не было скучно. Если бы к тому же вы решили, что лингвистика — это интересная наука, то я счел бы свою задачу выполненной.

Чем легче читать — тем труднее писать. О сложных вещах обычно и пишут сложно, а писать о них просто — очень непросто. Кто пробовал — тот меня поймет.

Я не знаю, насколько хорошо у меня это получилось, но точно знаю, что эта книга никогда не была бы написана, если бы не помощь — самая разная — очень многих людей. Я с удовольствием благодарю их всех, но некоторых из них хотел бы упомянуть особо.

М.А.Кронгаузу пришла в голову мысль написать серию "учебников по лингвистике" и предложить мне принять участие в этой работе. Я долго отказывался, но Максим Анисимович убедил меня и никогда не забывал напомнить о том, что срок сдачи рукописи вот-вот кончается. Конечно, его советы и замечания были для меня очень важны.

Е.В.Рахилина не просто прочитала много раз всю рукопись и участвовала в обсуждении всех трудных и сомнительных мест, но и стала фактически моим соавтором, предложив множество спасительных решений, удачных формулировок, интересных примеров.