Когда я впервые встретилась с Джимом, ему было за сорок. Он как раз разводился со своим мужем, с которым у него общие дети. Хотя Джим сделал хорошую карьеру в юриспруденции, в тот момент в его жизни царил эмоциональный хаос. Несмотря на сильнейший личностный кризис, он чувствовал необходимость сохранять видимость благополучия на работе. И все же при каждой нашей встрече я замечала, что на его рубашке не застегнута пуговица или две или она не полностью заправлена в брюки. Когда я аккуратно намекнула ему на это, уровень его тревоги мгновенно вырос, а самоуважение рухнуло. Ему казалось, что не завязанный шнурок на ботинке доказывал, что у него проблемы. Хуже того, посторонние это понимают. Его неопрятная внешность была внешним симптомом упадка духа. У Джима не было моральных сил беспокоиться о таких мелочах. Глядя на себя в зеркало, он видел того человека, которым он стал: разведенный, разлученный с людьми, которых он больше всего любил, не имеющий ничего общего с тем, каким он когда-то был. Поэтому Джим избегал зеркал. Но то, что он игнорировал свою внешность, только усиливало его тревогу и продолжало уменьшать его чувство самоценности.