Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд

Домогательство гегемонии в Европе закончилось тотальным поражением национал-социалистической Германии. Она потеряла убитыми около 4 300 000 человек на полях войны — это погибшие (не только немцы) солдаты вермахта и военных частей СС, вольнонаемные и другие лица, потерявшие свои жизни в боевых действиях [58]; 436 000 ее граждан пали жертвой воздушной войны [59] и не менее 610 000 — в результате актов насилия при выдворении немцев из областей восточнее Одера и Нейсе, из Чехословакии и Югославии. Хотя под понятие «послевоенные потери» — распространяя его на все территории, где проходило это выдворение, — подпадают до 2 200 000 невыясненных случаев [60]. Если же иметь в виду тот факт, что данные об общих немецких потерях колеблются от минимума в 3 350 000 до максимума в 9 406 000 человек, т. е. расходятся на 6 056 000 жертв, то дать ответ насчет количества потерь в целом пока еще не представляется возможным [61].

Конечно, глядя на этих беженцев и изгнанных, не следует забывать о том, что Германия уже в ходе Второй мировой войны практиковала депортацию и угон людей, когда погибали миллионы. Так называемый генеральный план «Ост» еще в июне 1942 года предусматривал насильственное переселение в Сибирь многих миллионов русских, 85 % поляков, 65 % украинцев, 75 % белорусов и 50 % чехов. В общем же это гигантское перемещение населения охватило бы как минимум 30 000 000, а как максимум 90 000 000 людей [62].

«Переселение» немцев из Польши, Чехословакии и Венгрии, которое по достигнутым на Потсдамской конференции договоренностям должно было «проходить в упорядоченной и гуманной форме», чего на практике зачастую не было, коснулось примерно 12 000 000 человек. Согласно проведенной 29 октября 1946 года переписи, в советской зоне оккупации находились 3 600 000, в британской — 3 100 000, в американской — 2 700 000, во французской — 60 000, а в Берлине — 100 000 «изгнанных». Итого: 9 560 000 человек. В разоренной стране такой приток людей создавал гигантские проблемы. Ведь вновь прибывших нужно было интегрировать, они ожидали не только психологической помощи, но и работы, возмещения за свою потерянную собственность, конкретной поддержки в их бедственном существовании, и все они нуждались в жилье [63]. А его-то как раз и не хватало. Ведь в результате бомбардировок было разрушено почти пять млн квартир — четверть всего жилого фонда по состоянию на 1939 год.

Помимо того, превратились в руины около 1000 памятников архитектуры. Жертвой огня стало примерно 47 млн книг, или две трети всех библиотечных и архивных фондов. К материальным потерям относились и 2395 непригодных более к использованию мостов и заблокированные водные коммуникации. Связь и почтовая служба функционировали в самом ограниченном объеме.

С другой стороны, выявилось, что промышленность в субстанциональном плане и в плане возможности ее восстановления пострадала меньше, чем опасались первоначально. В Рурской области не поддавалось ремонту 30 %, а в остальных промышленных центрах — в среднем от 15 до 20 % машинно-станочного оборудования. В общем же и целом ущерб в строениях и техническом оснащении промышленных предприятий, нанесенный в результате налетов вражеской авиации, наземных боев и разрушений собственными руками, составил от 10 до 15 % сооружений, если брать за точку отсчета 1936 год с его полной трудовой загрузкой. Если же при этом учитывать, что с 1936 по 1945 год производство возросло примерно на 20 %, то выходит, что мощность промышленности Германии на конец войны была — теоретически — на уровне 1936 года.

Разумеется, по отдельным промышленным отраслям тут имелись немалые различия. И то, что выпуск продукции промышленностью 1946 года едва ли превысил четвертую часть промышленного производства в 1936 году, объясняется не одним только разрушением производственных сооружений и оборудования и обусловленным войной сокращением числа квалифицированных рабочих. Скорее тут следует обратить внимание на то, что не было возможности вести торговлю за пределами «своей» оккупационной зоны. Кроме того, поскольку предпринимателям разрешалось за их товары получать выручку только в «худевших» от инфляции рейхсмарках, то у них не было стимула к экспорту. Совершенно конкретно сказывался и дефицит сырья. В частности, не хватало угля для обеспечения экономики и бытовых хозяйств энергией. В июле 1945 года в сутки добывалось 25 000 тонн угля — по сравнению с 384 000 тонн в 1936 году. Правда, со времени войны существовали запасы объемом около 5 000 000 тонн в виде отвалов, но к их вывозке приступили только в 1946 году — по причине недостатка транспорта и ужасающего состояния путей сообщения между оккупационными зонами. Ведь союзники сбросили на транспортную систему Германии — как и на ее гражданское население — в семь раз больше бомб, нежели на ее военно-промышленные предприятия [64].