Побратимы

Бой длится долго: то утихает, то вновь разъяряется. Танки, как затравленные волки, рыщут во все стороны, бьют по отряду Саковича, перенося огонь на Тернаирскую и Соловьевскую балки. На помощь танкам приходят горные стрелки. Положение партизан осложняется. Не пора ли двинуть в бой всю бригаду? Но выдержка не изменяет бригадному командиру, он бережет силы, ведь впереди еще много ратных дел.

Кончилось сражение по-федоренковски: партизанской победой. Сперва под ударами с трех сторон, сдала пехота врага, потом наступательный пыл иссяк и у танкистов. Все реже отстреливаясь, они уползают в Тернаир. Туда же отходит и пехота.

Отряды партизан строятся в общую бригадную колонну. Впереди отряд Николая Сороки и Василия Буряка. С ним — словаки… Тут и комбриг Федоренко, и бригадный комиссар Степанов со всем своим штабом.

— А ну, запевай! — кричит сиплым сорванным в бою голосом отрядный комиссар Василий Буряк. И, не дожидаясь запевалы, начинает любимую песню Федоренко:

Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступа-а-ет.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…

…А по Яман-Ташу шагают бойцы 5-й бригады. Они удачно разбили гарнизон в селе Новая Бурульча, который как раз готовился к походу на партизан.

Партизаны стреляли из тьмы в упор. Из-за каждого дома, через каждую стенку. Каратели сумели продержаться не более часа, а потом они побежали.

Есть чему радоваться партизанам. Довольны комбриг Соловей и комиссар Егоров. Особенно рад начальник бригадного штаба капитан Сендецкий Василий Иванович. Не так давно прибывший с Большой земли, он быстро освоился с премудростями лесной жизни, постиг кое-что из особенностей партизанской тактики. Он разработал Ново-Бурульчинскую операцию и был одним из самых активных руководителей боя.

Достойны похвалы и севастопольцы. В двух группах 21-го отряда их собралось более шестидесяти. Это уже целый отряд. Да какой! С севастопольской боевитостью! С опытом подпольщиков. Боевое подразделение 7-й бригады морской пехоты Э. Кидилова возродилось на берегах горной речки Бурульчи. Оно тоже принял участие в разгроме Ново-Бурульчинского гарнизона гитлеровцев.

А партизаны 6-й бригады Георгия Свиридова и Ивана Бабичева встречали свинцом карателей в деревне Ангара. Здесь бой тоже был успешным.

Уверенно шагают лесные воины. Они выполнили боевую задачу.

А завтра-послезавтра начнется новый бой — большой, трудный, кровавый. Окажется ли он победным для партизан? Как сложится судьба каждого из этих людей? Никто сейчас не думает об этом. Все знают: коротко солдатское счастье, не мешкай, радуйся, не то улетит. И они радуются. Поют. И от этого легче кажется партизанская ноша.

Сражение

Родина наша — колыбель героев, огненный горн, где плавятся простые души, становясь крепкими, как алмаз и сталь.

Алексей Толстой

Двадцать девятое декабря 1943 года. Семь часов утра. Идет третий день наступления фашистов.

Где-то в западной стороне бухает пушка — сильно и тяжело, как далекий раскат грома. И так же тяжело на лес налетает снаряд: у-о-х! У-о-х! И: га-га-а-х!!! — раздается вдруг в самом лагере.

Резко рвануло брезент в дверном проеме вадневского шалаша. Вскинул огненные крылья костер, как испуганная птица. Партизаны выскакивают из шалашей.

Тьма. Звенит морозный воздух. Пахнет гарью.

— В ружье!

Мелькают людские силуэты. Слышны встревоженные голоса.

— В окопы! В окопы!

В долине Салгира гремит пушечный залп. Вслед за ним, видимо по сигналу, открывают огонь и другие батареи противника — артиллерийские, минометные. Они бьют по партизанскому лесу — маленькому козырьку Колан-Баира, по Тиркенскому «пятачку», по узкому хребту Яман-Таша…

Группа офицеров штаба центра стоит на хребте Яман-Таша. Укрытием служит уступ скалы. Он укрывает лишь с восточной стороны. Но командиры не пользуются им, стоят на гребне скалы: надо видеть, слышать, ориентироваться. Без этого как же руководить боем?

Уже начало девятого, а в лесу темно, рассвет будто прошел стороной — такая висит над лесом туча дыма и гари.

Огонь усиливается. Взрывы вздымаются и в Тиркенском лесу, и по Яман-Ташскому хребту, и по восточной стороне реки Суат — в Засуатье.

— По обороне бьют тридцать шесть батарей, — определяет начштаба центра. — Действуют и три батареи дальнобойных пушек большого калибра. В воздухе постоянно до пятидесяти-шестидесяти бомбардировщиков. Огневой налет длится уже… — Савченко глядит на часы, чтобы назвать точное время, но тут:

— Падай! Ложись! — кричит Шестаков и прыгает под скалу.

Летит, ухая снаряд. Ближе… ближе…

Взрыв!!!

И тишина: ни шороха, ни звука. Кажется, что грохот боя исчез. Все хватают ртами воздух, суют пальцы в уши.

Постепенно слух возвращается к нам.

— А ведем мы себя несерьезно, — кричит Ямпольский, — выставили весь штаб: «На, бей!.. одним снарядом всех!»