Побратимы

Цирил Зоранчик и Венделин Новак с пулеметом пробрались под защитой каменной стенки к сараю и вывели немецкий пулемет из строя. Другое пулеметное гнездо забросали гранатами Фус, Шмид и Слобода. Но вражеские автоматчики, засевшие в двух окопах, бешено сопротивлялись. Нужен был последний натиск, и Жак рванулся вперед:

— До утоку! До утоку, словаци!

Все поднялись в атаку. Завязалась короткая рукопашная схватка. И тут, в запале, никто не заметил, что Жак уже не командует…

…Когда кончился бой, партизаны построились на сборном пункте. А где же Юрай Жак?

Вспомнили, что последний раз слышали его команду возле склада. Бросились к складу, обыскали улицы, дворы. Уже близился рассвет, а до леса не близкий путь — пятнадцать километров, и все — в гору. Каждому ясно: если к утру не оторвешься от Симферополя, не выйдешь из тесного окружения — погибнут два отряда. Но партизаны не из тех, кто бросает друзей на поле боя! Жака нашли в противотанковом рву, за селом. Медсестра Рыбовалова услышала стон, вытащила изо рва раненого и привела на сборный пункт.

У санитарной палатки многолюдно, но тихо. Безмолвной группой стоят словаки. Здесь и бойцы отряда Федоренко. Возле медиков неотступно Николай Сорока и Вася Буряк.

Жак лежит на животе. Шея подперта лубками. Плечо, грудь и спина обложены ватой и забинтованы. Но и сквозь повязку выступили пятна крови.

Врач спешит нам навстречу:

— Товарищи, к нему нельзя. Каждое движение может стать последним.

— А что у него, доктор?

— Разрывной. В плечо. Выходное отверстие в спине. Разворочена лопатка. Осколки, видно, попали и в легкие.

— Доктор! Надежда есть?

Врач пожимает плечами, глаза его смотрят в землю.

— Надежда? Почти никакой, — перейдя на полушепот, отвечает он, — после разрыва пули в груди не живут. Большая потеря крови. Внутренние кровоизлияния. Очаги поражения в области сердца. Сами понимаете…

Утром у села Толбаш партизаны 2-го и 6-го отрядов, под общим командованием Федора Федоренко, на голову разбили румынский батальон карателей, явившихся сюда для разведки леса боем. В этой жестокой схватке погиб Франтишек Бабиц. Его нашли после боя. Вокруг валялись семь вражеских трупов. Дорогой ценой заплатили враги за попытку взять партизана. В уже застывшей руке Франтишека крепко зажат пистолет. В виске пулевая рана — сам добил себя последней пулей, но не сдался…

А в штаб поступают все новые донесения.

Отряды Ивана Урсола и Ивана Крапивного разбили полицейские гарнизоны в селах Бодрак и Курцы. Около двухсот юношей и девушек, схваченных фашистами для угона в Германию, освобождены.

8-й, 10-й и 11-й отряды под командованием Владимира Кузнецова разгромили гарнизон противника в селе Шахмурза[77]. Взорваны два моста на шоссе, пять грузовиков. Убито более ста гитлеровцев.

В ногу с партизанами шагают и подпольщики.

«Муся» — Александра Андреевна Волошинова сообщает:

«Первая пятидневка этого месяца сложилась в нашей группе так: первого ноября в районе полустанка Кара-Кият взорван железнодорожный состав с артиллерийскими снарядами. В нем более девятнадцати вагонов боезапаса, восемь вагонов с теплым обмундированием и двадцать других вагонов. Второго ноября возле Богдановки, вблизи Симферополя, взорван штабель снарядов. Четвертого ноября на евпаторийской железнодорожной ветке уничтожено четыре вагона с солдатами. Пятого ноября взорван грузовик с немецкими солдатами… Открылась возможность смелее работать на железной дороге силами группы Хрена (В. К. Ефремова), но мин не хватает. Третьего дня последние пять мин отнесли Хрену…»

А вот еще три записки.

«Положение в Симферополе немного стабилизируется. Фашисты вовсю распинаются, что немецкая армия имеет „успехи на фронтах“, что скоро наступит перелом в пользу немцев. Очень много пишут и говорят о партизанах. Порочат. Моя работа налаживается. Писать не стану — Павлик расскажет. Давайте мины, газеты, листовки. Пришлите пистолеты. Крепко жму руку. Андрей»[78].

«Подпольному центру.

Донесение.

14 октября 1943 года. Взорван склад горючего на нефтебазе ж. д. станции Симферополь. Бабий, Енджеяк.

23 октября. Взорван склад горючего в районе улицы Битакской. Косухин, Бабий, Стауэр.

27 октября. Взорван штабной автобус на улице Карла Либкнехта. Семняков.

5 ноября. Взорван гусеничный тягач в районе сельхозинститута. Ееннадий Гуляев.

СПО»[79].

«Т.т. Ямпольскому, Луговому.

За последнее время сделано меньше, чем надо. Штепсель перешел на новую работу сцепщиком. Он столкнул два паровоза, взорвал дрезину, в буксы пятнадцати вагонов засыпал песок. Курская взорвала вагон с посылками и почтой. Жбанов минировал путь — разбилось только три вагона. Я продолжаю работать на хлебозаводе. Испортил около ста тонн хлеба. Фунель и Валя силами своих групп распространили всю литературу. Пока все.

Дядя Юра.

Вот еще что. Черти вы этакие! Кто же так нападает? Вы шумите под живкомбинатом, в городе немцы паникуют, а мы ничего не знаем. Послушайте старика, в другой раз так не делайте. Загодя предупредите нас. И ударим разом: вы из лесу, а мы отсюда. Получится.

Д. Ю.»[80]

На Большую землю летят наши скупые радиодонесения: