Побочный эффект

Он встал, завернул кран, из которого капала вода, и принялся открывать окна. С улицы доносились голоса, отчего он еще больше ощущал свое одиночество. К тому времени, когда все окна были открыты, он уже отказался от мысли сменить замки. Если она ведет себя как последняя идиотка, то это еще не значит, что и ему следует поступать так же.

Но что же дальше? «Позвоню ее приятельницам», — решил он. Хоть одна из них должна же знать, что произошло.

Он налил себе еще коньяку и почти час обзванивал ее подруг. Никто из них ничего не знал.

Сгустились сумерки. Голода он не ощущал, но решил, что пора поесть. Он прошел в кухню, зажег свет. В холодильнике лежал сыр, а также ветчина в запечатанном пакете, но хлеб заплесневел. Он хотел было бросить его в мусорный бачок, как вдруг вспомнил: мусорщики бастуют. Он прочел об этом в газете дня два назад. Если бы Клэр не хотела, чтобы что-то компрометирующее ее попалось ему на глаза, она выбросила бы это в мусорный контейнер, надеясь, что к его возвращению контейнер опорожнят.

Он вышел во двор и снял крышку с мусорного контейнера. Как и следовало ожидать, контейнер был полон. Однако уже почти стемнело, ничего не разглядеть. Он приволок со двора контейнер и, разложив на полу кухни газеты, перевернул его. А потом, стараясь не дышать глубоко, начал копаться в мусоре.

Он уже почти решил, что даром теряет время, как вдруг среди яичной скорлупы, пакетиков из-под чая и рваных колготок наткнулся на конверт из Института профилактической медицины.

О чем, черт побери, сообщал ей Институт профилактической медицины? Он лихорадочно занялся поисками письма. Нашел один клочок, потом другой. Вскоре таких клочков набралось достаточно, чтобы Майкл мог получить ответ на свой вопрос: в письме подтверждалось, что прием, на который записалась Клэр, состоится… а дальше был указан день, когда он улетал в Ирландию.

Наконец-то все разъяснилось. Обследование показало, что она больна, может даже смертельно. (Первое, что пришло ему в голову, была почему-то болезнь Ходжкина.) Значит, она уехала, чтобы не быть ему в тягость.

Чувствуя себя виноватым за свои предположения, Майкл сгреб мусор обратно в контейнер и вымыл руки.

Разумеется, узнать, что выяснилось в институте, будет нелегко: с ним не захотят разговаривать, даже ее личный врач и тот, наверное, ничего не скажет. Попробовать стоит, если, конечно, он вспомнит фамилию ее врача.

Швырнув полотенце, он побежал в гостиную и стал быстро просматривать записную книжку Клэр.

Доктор Рейшауер? Нет, адрес не тот. У ее терапевта приемная где-то в районе Саут-Кенсингтона. Майкл продолжал листать странички, пока не наткнулся на то, что искал.

Он снял трубку и набрал номер. Частые гудки. Барабаня от нетерпения пальцами, он с минуту подождал, потом набрал номер снова. На этот раз ответил автоматический «секретарь». Вот и все. До завтрашнего утра, пожалуй, больше делать нечего.

Он полил цветы, отнес наверх чемоданы, разложил по местам вещи, опустил в ящик ее туалетного столика флакон духов Ива Сен-Лорана, которые купил ей в подарок, поставил будильник на 7.30 и, проглотив капсулу нембутала, лег спать.

Когда на следующее утро Фицпатрик после визита к врачу Клэр вернулся домой, квартира показалась ему еще более пустой, чем накануне. По дороге он заехал в один из супермаркетов на Кингс-роуд, накупил себе еды для долгого, ничем не занятого уик-энда, маячившего впереди, и, свалив всю провизию на кухонный стол, поставил на огонь чайник. В ожидании, пока чайник закипит, Майкл снова задумался над происшедшим — в свете того немногого, что ему удалось узнать.

Доктор — он был одним из группы врачей, которые совместно практиковали, сняв помещение возле станции метро на Саут-Кенсингтоне, — отнесся к нему с сочувствием.

«Думаю, что мисс Теннант не станет сердиться, если я открою вам, что по всем основным данным обследование подтвердило, как я и полагал, что она совершенно здорова».

Когда Фицпатрик спросил его, зачем ей понадобилось это обследование, доктор, пожав плечами, ответил:

«Может, она собиралась куда-нибудь уехать. Знаете, пациенты, решаясь на какую-то перемену в образе жизни, порой начинают беспокоиться о своем здоровье».

Засвистел чайник. Фицпатрик машинально выключил его, положил в чашку растворимый кофе и сахар, залил их кипятком.

В письме из института было сказано, что Клэр записалась на прием в конце июля. Поэтому, если доктор правильно угадал, она начала думать об отъезде по меньшей мере за две недели до этого. Если не раньше. Однако любопытно вот что: именно в первой половине июля между ними царили мир и согласие. Они ходили в театры и кино, побывали на нескольких выставках, а один из уик-эндов провели в полной идилии в коттедже на побережье Норфолка. И даже оставили двум агентам по продаже недвижимости свой адрес в надежде, что подвернется коттедж, который будет им по карману.