Побег стрелка Шарпа

Буллен метнулся к задней двери, выглянул, но не увидел ничего, кроме окутавшего дальний конец двора порохового дыма. Что, черт возьми, происходит? Откуда взялись лягушатники? Еще недавно он надеялся, что французы смогут атаковать только с запада, а теперь понял, что надеялся зря. Вольтижеры окружили ферму и методично обстреливали ее со всех сторон. Лейтенант чувствовал, что поддается панике. Ему было девятнадцать лет, и пятьдесят с лишним человек ждали от него твердости и уверенности. До сих Джеку хватало и того и другого, но теперь… Грохот выстрелов, непрекращающийся треск пуль, плющащихся о каменные стены, и вдобавок ко всему крики капитана Слингсби, расхаживающего по комнате и требующего от солдат, чтобы они смотрели противнику в глаза.

Часть его проблем снял португальский майор.

– Я прикрою эту сторону, – сказал он, указывая на восток.

Сторона была не самая тяжелая, но лейтенант искренне поблагодарил португальца – все-таки одной заботой меньше. Основной огонь шел с запада, однако главную опасность представляли север и юг – стоит французам понять, что эти стороны остались без прикрытия, как они мгновенно сосредоточатся именно там.

– Надо пробить бреши в торце, сэр, – сказал Хэгмен, догадавшись, что заботит командира, и незамедлительно взялся за дело.

Не зная, чем еще заняться, Буллен подошел к двери и выстрелил из пистолета. В следующий момент порыв ветра смел туман, и его взгляду предстала заполненная французами долина. Большинство из них наступали в сторону форта, откуда по ним, добавляя дыма к туману, била артиллерия.

Еще один красномундирник свалился у окна с пробитой головой. Другому пуля попала в руку, он выронил мушкет, который выстрелил и ранил бедолагу в колено. Грохот за окном не стихал, стук пуль о каменную стену напоминал барабанную дробь, и на лицах солдат все явственнее проступал страх. Не добавляло мужества и поведение Слингсби, который, потрясая саблей, требовал стрелять быстрее.

– Огонь! – орал капитан, роняя слюну и пошатываясь. – Огонь! Покажите им ад!

В левой руке он держал фляжку, то и дело прикладываясь к ней, и Буллен, поддавшись в какой-то момент злости, толкнул его так, что Слингсби шлепнулся на задницу. Еще одного красномундирника ранило у двери щепкой от расколотого пулей мушкета. К двери никто не подходил, и в глазах людей все чаще мелькал уже не страх, а ужас. Звук стрельбы усиливался эхом, крики французов звучали, казалось, совсем близко, на холмах громыхали орудия, а в комнате клубился дым, лилась кровь и нарастала паника.

Потом протрубила труба. Сигнал был какой-то странный, – по крайней мере, Буллен такого еще не слышал. Мушкетный огонь стал понемногу стихать и прекратился, а после второго сигнала стоявший у западного окна красномундирник крикнул, что видит француза, размахивающего белой тряпкой.

– Прекратить огонь! – скомандовал Буллен. – Прекратить огонь!

Осторожно подступив к двери, он увидел идущего по тропе высокого француза в белых рейтузах и кавалерийских сапогах. Решив, что его людям лучше не слышать, о чем пойдет речь, лейтенант вышел за дверь и снял кивер. Он и сам не знал, зачем это сделал, но, поскольку никакой белой тряпки не нашлось, такой жест показался ему в данной ситуации вполне уместным.

Они сошлись в двадцати шагах от фермы. Француз поклонился и снял с конца сабли носовой платок.

– Позвольте представиться – капитан Жюль Дерэн. – Его английский был безупречен. – Имею честь служить адъютантом генерала Саррю.

Он положил платок в нагрудный карман и убрал саблю в ножны, причем сделал это так резко, что рукоятка звякнула, ударившись о ножны. Звук получился неприятный.

– Лейтенант Джек Буллен.

Дерэн выжидающе посмотрел на него и, когда продолжения не последовало, спросил:

– Вы из какого полка, лейтенант?

– Из Южного Эссекского.

– Ага… – протянул Дерэн, мягко намекая, что никогда не слышал о такой части. – Мой генерал отдает должное вашей доблести, лейтенант, но хочет довести до вашего сведения, что дальнейшее сопротивление равнозначно самоубийству. Вы можете облегчить свою судьбу, если сдадите эту позицию.

– Нет, сэр, – не дослушав француза до конца, сказал Буллен.

Согласиться на капитуляцию вот так, легко, после первого же предложения, он не мог.

– Понимаю ваши чувства, лейтенант. – Дерэн опустил руку в карман, вытащил часы и ловким щелчком открыл крышку. – Через пять минут к мосту подтянут пушку. – Он кивнул за спину, в сторону затянутой туманом тропы. – Думаю, три-четыре выстрела убедят вас лучше моих слов, но если вы сдадитесь раньше, то сохраните себе жизнь. В противном случае у меня больше не будет возможности повторить это предложение, и тогда уж я не смогу нести ответственность за поведение моих людей.

– В моей армии, – сказал Буллен, – офицеры ответственны за все.

– Слава богу, я не в вашей армии. – Дерэн снова снял кивер и поклонился. – У вас пять минут, лейтенант. Доброго дня.