Побег из Невериона. Возвращение в Неверион

Высокий поручил мне что-то еще, и я, прикидывавший, как бы самому подкатиться к Жабе, пошел исполнять, одурев не меньше Намука. Человек, так сердечно встретивший нас, прогнавший нашего стражника, преисполненный врожденного благородства, говоривший со мной как с равным, только что отнесся ко мне, как к уроду и недоумку.

Работая, я услышал, что всех рабов зовут на поляну. Опять на рудник отправят? Я потрусил куда сказано.

«Все сюда. – Господин Анурон, сняв плащ, махал широким рукавом своей красной туники. Это был настоящий медведь с курчавыми черными волосами, толстыми ручищами и мохнатыми ляжками. – Сейчас мы немного поборемся – поглядим, из чего вы сделаны. Мы запросили у рудника семь самых сильных рабов, но они, похоже, прислали нам самых молоденьких. – Стоящие вокруг засмеялись. – Впрочем, не важно. Мы наблюдали за вами, пока вы работали. Поди сюда, – приказал он мне. – Ты вроде бы парень крепкий, но тут есть и покрепче. Ты! – Он указал на раба по имени Варх. – Как тебя звать?»

«Варх, господин мой».

«Готов побороться, Врах, за свою свободу?»

«Господин?..»

«Ты слышал. Сражаться будешь со мной. Если уложишь меня, я тебя выкуплю и вручу тебе твой ошейник, как приз победителя».

Я с самого прихода на рудник дал себе слово, что с Вархом и еще с полудюжиной полубезумных силачей драться не буду ни за какие коврижки. Ему было около двадцати четырех лет, десять из которых он проработал на руднике; он уже родился рабом, и сюда его продали, когда разорился его хозяин. Он весь состоял из узлов и бугров, опиравшихся на две громадных ножищи. Его бороду уже тронула проседь, но из-за грязи это было не слишком заметно. Вел он себя тихо. Я пару раз пытался с ним подружиться, но не могу сказать, что мне удалось. Он смотрел на Анурона растерянно, моргая красными от рудничной пыли глазами. К нам присоединился Намук – на него почти никто не смотрел, поскольку он силой не выделялся. Следом появился и граф Жью-Форси.

«А если я проиграю?» – спросил Варх. Я не понимал, отчего он так оробел.

«Вернешься на рудник, вот и все. Терять тебе нечего. Ну, что скажешь?» Анурон был выше Варха и шире в плечах, но явно уступал ему в весе.

«Зачем тогда бороться? Почему сразу не отправить меня назад?»

«Но это же честный поединок! Победишь – получишь свободу! Не говори только, что ты боишься».

«Да, господин. Боюсь».

«Чего же?» – вопросил Анурон. Солдаты и челядь усмехались вокруг.

«Вы убьете меня, если я подниму на вас руку! Вы господин, а я раб. Мне не позволено драться с вами – вы убьете меня, если я посмею. – Варха одолевал ужас – как и меня, впрочем. – Вы хотите со мной сразиться, чтобы блеснуть перед госпожой. – Мы стояли на поляне перед самой ее каретой; землю кое-как очистили от камней и опавших веток, но луж здесь, как и на рудничном дворе, хватало. – Хотите, чтобы она видела вашу победу, – с чего же вам мне уступать? Если я начну одерживать верх, вы или кто-то из вашей стражи сразите меня наповал, я знаю!»

«Нет-нет-нет! – Анурон расстегнул и отшвырнул прочь пояс с мечом, стянул через голову тунику. – Смотри, я теперь гол, как и ты!»

Голый Варх, однако, остался в железном ошейнике.

«Не надо, господин! Не заставляйте меня!»

Анурон ступил вперед и дернул его за бороду.

«Ну же, дерись! Не трусь! – Он хлопнул Варха по щеке. – Защищайся. Я думал, рабы смелее!»

«Прошу вас, господин…» – бормотал Варх, отворачиваясь.

«Дерись, я сказал!» – крикнул Анурон и схватился с Врахом. Тот уцепился за него, чтобы устоять на ногах, и борьба началась. Я видел, как Варх расправляется с другими рабами в рудничных драках, но так, как сейчас, мог отбиваться разве что колхарийский купец от уличного грабителя. Драка для купца – противозаконное дело, он этого не умеет; ему неизвестно, какое оружие есть у его противника (как правило, никакого, но все может быть); неизвестно, насколько опасным может стать этот бой (обычно ничего опасного не случается, но все опять-таки может быть); он бьется так, чтобы ничего себе не повредить, и даже не защищается толком. Он старается только сдержать неприятеля, надеясь, что тот образумится – а поскольку надежда эта пустая, всегда проигрывает: и кошелька лишается, и побои терпит. Вот так и Варх пытался сдержать наседавшего на него медведя.

Высокий господин рядом заулюлюкал. Клич подхватили слуги и стражники с мечами и копьями. Я молчал, Намук и прочие рабы тоже. Одни из крикунов подбадривали Анурона, другие Варха, но я бы не стал кричать, даже если бы нам всем обещали свободу в обмен на победу нашего силача. Я – думаю, как и все мы – поддерживал его мысленно, вместе с ним скользил в грязи, охваченный ужасом, веря, что при малейшем проявлении силы он будет убит солдатом или самим Ануроном.

Анурон с широкой усмешкой отпустил Варха. Пока тот озирался, норовя, должно быть, сбежать, противник врезался в него, и оба упали в лужу. Они катались в грязи – сверху оказывался то один, то другой, но Варх по-прежнему только сдерживал Анурона, а тот знай молотил его кулаками, локтями, коленями.