Победы, которые не умирают

Однако Клеанту пришлось менять своё поведение и отношение к окружающим. Чтобы государство не мешало выполнить мечту, надо было быть его частью, выделяясь не за счёт отличия от остальных, а благодаря доблестям, почитаемым в Спарте. Прежде всего смелости, силы, умения выживать, подчиняться приказам старших, умения быть лидером, терпеть боль. Уроки Ликурга были усвоены им давно, но до сих пор он не пытался применять их на практике. Теперь, решил Клеант, время пришло.

По возрасту Клеант уже мог принимать участие в Олимпийских играх, пусть и среди юношей-эфебов, а не взрослых. Когда-то именно юные спартанцы завоёвывали многочисленные победы на играх, но те времена давно миновали. Спарта предпочитала готовить воинов, а не атлетов. Желающих, впрочем, это не останавливало.

Поставив цель принять участие в следующих играх, Клеант решительно шёл к ней уже четыре года. Для начала он расспросил Каллитела, который был его единственным другом, о том, что надо, чтобы стать участником игр. Каллител, хоть и безуспешно, но принимавший участие в прошлых играх, поделился опытом, который очень пригодился Клеанту, и когда пришло время, он сумел показать, на что способен. Бегать быстрее него не мог никто. Клеант каждый день пробегал по тридцать стадий, и даже самые ярые его недоброжелатели постепенно перестали относиться к нему с презрением. Жаль, конечно, что пришлось отказаться от долихоса – для эфебов разрешены только бег на стадий, борьба и кулачный бой, – но, в конце концов, бег есть бег, даже если юношам приходилось бежать не целый стадий, а немного меньше. Конечно, бег не ценился в Спарте так, как разные виды борьбы, но победить в этих видах Клеант не мог – это он понимал. Впрочем, борьбой Клеант тоже занимался всерьёз, отдаваясь этому со всей страстью, на какую был способен, поскольку те, кто участвовал в играх, обязаны были принимать участие во всех видах состязаний. За три года он успел нарастить мышцы и укрепить торс. Благодаря бегу его ноги были подвижны и неутомимы. Соревнования-агоны, проводившиеся в Спарте, никогда не обходились без участия Клеанта. Он упрямо и решительно избавлялся от противников, побеждая их или заставляя платить за победу такую цену, что, даже победив, они не могли назвать себя лучшими бойцами. Конечно, победить сильнейших борцов, которые приезжали на Олимпийские игры, он не сможет, но своим выступлением уж точно не посрамит Спарту.

Постепенно взрослые отметили настойчивого юнца, который не боялся самых сильных соперников, и начали поручать ему руководство отрядом, в который он входил. Клеант и сам не заметил, как на него начали смотреть снизу вверх те, кто совсем недавно почти его не замечал, а ровесники начали гордиться тем, что он возглавляет их отряд. Ему всё чаще говорили, что такой сын – гордость для любого отца.

На занятиях он по-прежнему преуспевал. Впрочем, обучение всему, кроме военного дела, по мере взросления сводилось к минимуму. Умения читать и писать для спартанца более чем достаточно – многие даже имя своё написать едва могли, но не слишком огорчались по этому поводу. Лишь рассказы о победах Спарты и Ликурге, музыка и поэзия Тиртея, прославлявшая образ жизни Спарты, оставались предметом изучения в школе.

Клеант следовал заветам Ликурга, создавшего Спарту, которая внушала страх окружающим странам. Для успешного военного государства главным были система воспитания, дисциплина и военная организация. Для Клеанта это выражалось в том, что следует быть сильным духом и телом, умелым воином и атлетом, способным идти вперёд, даже когда остальные бегут назад. Там, где одни брали мощью тела, он обладал стойкостью и умением анализировать действия противника. Праксидам в Олимпии сказал ему, что борьба происходит не только на площадке палестры, но и в головах. Тогда он не понял смысла этих слов, но постепенно пришёл к выводу, что умный в состоянии победить сильного, если сможет предугадать его действия. Клеант изучал приёмы борьбы, наблюдал за ходом схваток, учился молниеносно реагировать на выпады противников. Там, где не хватало силы, он использовал ловкость, скорость и ум. Клеант и сам удивлялся, как легко он сумел стать тем, кого называли «настоящий спартанец», стал частью организма, который представляла собой Спарта, живущая по единым установлениям, нормам и законам. Соблюдай их – и всё. Иногда Клеанту казалось, что спартанцы даже во сне дышат в едином ритме, где нет места сбоям. Что будет, если нарушить налаженную работу, если отдельные части захотят чего-то, не предусмотренного Ликургом, – эти вопросы Клеанта не волновали. Единственное, что он не мог изменить в себе, это отношение к Праксидаму, которое было слишком личным для Спарты, но Клеант решил, что тут нет ничего плохого. Брать пример с олимпийского чемпиона – это естественно.