Клеант моргнул, кивнул Проклу и пошёл к своей тростниковой подстилке. Эти игры закончены, но теперь парень точно знал, что на следующих он будет не просто зрителем, а участником. Никто не помешает ему показать, на что он способен.
Глава 2
– Гектор, выходи! Опоздаем! – раздался крик матери. – Нам ещё до города надо добраться. – Они жили в доме, расположенном не в самих Афинах, а в нескольких стадиях от них, между Афинами и Элевсином.
Мать с отцом стояли у двери. София поправила искусно сделанные складки нового льняного шафранового хитона3, который поддерживался узким кожаным пояском на поясе и груди. Роса успела намочить коричневые кожаные сандалии и подол с вышитым волнистым орнаментом, но солнце уже пламенело на горизонте, а грядущий летний денёк обещал быть жарким. Лёгкая прозрачная лазурная накидка соскользнула с головы, и в ушах засверкали недавно подаренные Проклом изящные золотые серьги с подвесками в виде фигурок птиц, которые тут же запрыгали, поднимая настроение. Золотая гривна на шее казалась невесомой, и запах духов из фиалки и шафрана щекотал ноздри.
София радовалась возможности выбраться из дома, ведь замужней даме не пристало бывать на людях, и лишь во время больших праздников она могла позволить себе показаться на публике. Сегодня был последний день празднества Великие Панафинеи, который со времён тирана Писистрата стал самым популярным и грандиозным в Афинах, прославляя победу афинского царя Тезея над Минотавром. Сыновья Писистрата – Гиппий и Гиппарх – старались поддерживать созданные отцом традиции. Празднество, состоявшее из состязаний музыкантов, атлетов и конных соревнований, продолжалось несколько дней. Победители уже были известны, призы – большие амфоры4 с оливковым маслом – розданы, и теперь предстояла самая торжественная часть действа – процессия к акрополю во славу богини Афины с жертвоприношениями и последующим пиром для горожан.
София вспомнила, как молодой девушкой участвовала в этих празднествах, и её охватил знакомый восторг. Даже обычно спокойный и невозмутимый Прокл в доспехах гоплита с улыбкой наблюдал за женой, опираясь на копьё и держа щит в левой руке.
Наконец в дверях появился Гектор, и семейство на повозке отправилось к Дипилонским воротам Афин, откуда начнётся шествие к установленному на акрополе памятнику богине Афине – покровительнице города.
Толпы народа стекались туда же, повсюду звучало пение, ревели предназначенные для жертвоприношений быки. Словно предчувствуя свою судьбу, один бык вырывался так яростно, что хозяин с трудом с ним управлялся, укрытый в столбе дорожной пыли. Лица людей были освещены восходящим солнцем и улыбками, наряды женщин и девушек соперничали друг с другом в красоте и пышности, их украшения переливались и сверкали, мужчины бряцали копьями и щитами. В воздухе стоял запах свежесрезанных оливковых ветвей и цветов, а в корзинах на головах девушек позвякивала серебряная посуда – будущий дар покровительнице Афин. Над всем этим людским морем возвышался, словно парус, натянутый пеплос, искусно сотканный из тончайшей ткани и укреплённый на мачте с колёсами. Этот плащ, на котором были вышиты сцены сражений Афины с гигантами, наденут на статую Афины в храме на акрополе.
– Прокл, подожди, – послышался чей-то голос, и рядом, протиснувшись сквозь толпу, возникли братья Диадор и Финний.
Братья только что вернулись из путешествия в Северный Понт и могли поделиться интересными новостями. Гектор был рад им и хотел о многом спросить, но те были явно чем-то озабочены и не расположены к разговорам с подростком.
– Я слышал, что в Афинах неспокойно, – без преамбул обратился Диадор к Проклу. – Мы так долго отсутствовали, что совершенно не в курсе дел. Надеюсь, эти двое не устроили какую-нибудь очередную глупость, – он кивнул на Гиппия и Гиппарха, которые присоединились к процессии в окружении свиты наёмных телохранителей-дорифоров. Они были в белом, как и все должностные лица. Впрочем, Гиппарх вскоре отделился от толпы и ускакал: ему предстояло встречать процессию на акрополе.
Прокл огляделся, и, убедившись, что никто не обращает на них внимания, тихо заметил:
– Не сказал бы. Их власть с каждым днём кажется менее прочной, но так продолжается все тринадцать лет их правления. Особых потрясений в последнее время не было. Они пытаются укрепить своё положение, и многие этим недовольны. Их методы становятся грубее, а доступ к управлению государством для тех, кто не слишком близок их семье, практически закрыт.
– Похоже, твоё мнение о них не изменилось, – вмешался Финний. – Ты поэтому никогда не пытался возглавить какую-нибудь коллегию?
– Верно. Люди, способные убить олимпийского чемпиона, недостойны власти, и служить им мне претит.
– Ты всегда был идеалистом, Прокл. Я знаю – Кимон был не только твоим родственником, но и почти отцом, а третья победа в гонке тетрипп могла дать ему величайшую славу…