Победы Космодесанта

У Артегалла подкосились ноги. Когда он падал на колени перед троном и сидящим на нем предателем, он ошеломленно пробормотал:

— Почему?

— Потому что мы играем в Долгую Игру, Элиас, — ответил Альфа-легионер.

Артегалл понадеялся, что внимание бойца Черного Легиона не настолько цепкое, как у Альфа-легионера. Космодесантник запрокинул голову назад, ударяясь затылком о дуло болтера. Приклад оружия врезался в горло космодесантника Хаоса, который все еще пялился в небо, любуясь тем, как сгорают в верхних слоях атмосферы Алые Консулы.

Артегалл откатился прочь от ошеломленного космодесантника Хаоса прямо к Картаху. При виде этого самоубийственного порыва Альфа-легионер зарычал от удивления и схватился за оружие.

Артегалл резко изменил направление и бросился в обход трона. Вслед ему прогремели выстрелы. Однако эти же выстрелы заставили Картаха вжаться в трон. Артегалл бросился к стене и нащупал неприметный плоский пусковой механизм, открывавший дверь в личный арсенал магистра ордена. Пока болтер космодесантника Хаоса крушил стены канцеляриума, Артегалл активировал пусковой механизм и толкнул потайную дверь. Хаосит из Черного Легиона все же достал его и два болта пробили доспехи магистра. Артегалл почувствовал, как его окатила горячая волна боли.

Снова рухнув на колени, он ввалился во тьму личного арсенала и изнутри закрыл за собой бронированную дверь. В исчезающей полосе света меж дверью и стеной Артегалл успел увидеть, как физиономию Кветзаля Картаха перекосило волчьим оскалом.

Пробираясь сквозь тьму арсенала, раненый Алый Консул проводил трясущимися руками по стеллажам: слуги хранили здесь детали брони и украшения, чтобы снаряжать магистра согласно его требованиям. На подобные излишества у Артегалла не было времени. Он из последних сил стремился в самый конец арсенала, где хранилась единственная вещь, способная его утешить. Единственное оружие, созданное для того, чтобы прикончить Кветзаля Картаха — самого смертоносного врага ордена за всю его долгую историю. Личный болтер Артегалла.

Потянувшись к превосходному оружию, выкрашенному в багрец, отделанному золотом и украшенному самоцветами щедрых недр Кархарии, Артегалл содрогнулся. Ранение оказалось хуже, чем он надеялся, и пальцы магистра не смогли взять болтер со стойки. Вдруг послышался шорох, и что-то двинулось в темноте. Гидравлический вздох бионических конечностей, впечатывающихся в холодный пол.

— Болдуин! — вскричал Артегалл. — Мое оружие, Болдуин… болтер.

Кастелян взял со стойки чудное оружие и развернулся к своему господину.

— Хвала примарху, что ты здесь! — вырвалось у Артегалла.

В пропахшем оружейными маслами полумраке арсенала магистр услышал глухой рык взводимого механизма. Артегалл напрягся, а затем обмяк. Болдуин взял оружие не для того, чтобы вручить его господину. То, что овладело разумом рекрутов-неофитов в кархарийском подулье, имело достаточно времени, чтобы поработить кастеляна, в чьи обязанности входило сопровождать рекрутские облавы. Без тренировки, без свойственной Астартес силы духа, разум Болдуина оказался беззащитен перед чуждым влиянием. Кастелян стал пешкой, убивающей суверена на великой галактической доске, и, ведомый вражеской рукой, сделал маленький, но неумолимый ход. Артегалл обрадовался, что вокруг царит темнота. Хорошо, что он не видит доброго лица Болдуина, скованного убийственной пустотой.

Закрывая глаза, Элиас Артегалл, магистр ордена и последний из Алых Консулов, ждал окончания игры.

Джеймс Сваллоу СЕРДЦЕ ЯРОСТИ

В теплой кровавой мгле, за завесой плотного, чрезмерно густого воздуха бьется сердце.

Часы отбивают последние минуты жизни. Этот непрерывный ритм откликается эхом во всем его теле. Ритм, что медленно, но верно ведет к безумию Жажды.

Сердце, наполненное жизненной влагой, прижато к грудной клетке; удары молота становятся чаще и чаще. Они грозят вырваться наружу и поглотить его без остатка. Все его чувства захвачены в кольцо этой силы — шумит в ушах, темно в глазах, в ноздрях — острый запах застарелой ржавчины… И вкус.

О да, вкус! На языке и клыках застыл резкий мясной привкус, напоминающий горелую медь. Болезненная, неистовая жажда напиться досыта…

Над ним сгустились красные и черные клубы, обступили, с ревом увлекли в пустоту и обрекли на поражение. Враги, над которыми ни он, ни его братья никогда не смогут одержать победу — непреодолимая Красная Жажда и ее ужасный близнец, исступленная Черная Ярость.

Унаследованный недуг, враги, с которыми он, как и все его братья, вынужден сражаться вечно, потому что эти враги заключены внутри него самого. Отравленные нити вплетены в канву его ДНК — дар-проклятие господина и повелителя, пребывающего в объятиях смерти уже десять тысяч лет.

Сангвиний. Примарх, благороднейший из сыновей Императора. Великий, Светлейший Ангел.